Нет худа без добра
Шрифт:
И после этого она летит обратно теперь уже вверх ногами, чувствуя на них руки, которые, словно путы, охватывают ее лодыжки и предохраняют от стремительного падения вниз. Кровь внезапно ударяет ей в лицо, и она ощущает, как позвоночник сжимается, сопротивляясь сильной тяге земного притяжения, растрепавшиеся концы волос хлещут по щекам. Плотный дрожжевой запах испражнений животных и древесных опилок охватывает ее, словно наступающий морской прилив.
Потом другая пара рук клещами хватает ее и, после того, как она достигает противоположного помоста,
Грейс почувствовала жар от прожекторов на затылке и взглянула вниз на сетку. Смогла бы страховка ее удержать? И что заставляло ее думать, что легкость, с которой она падала и переворачивалась и с которой ее подбрасывало в воздухе во время гимнастических упражнений, когда она еще училась в средней школе или в колледже, осталась у нее и в этом возрасте?
Она как-то сразу ощутила груз своих тридцати семи лет. Ее колени подогнулись. Маленькие белые огненные мушки зароились перед глазами. Она ухватилась за Рамона, брата Эмилио.
– На этот раз намного лучше, – сказал он. – Меньше похожа на деревяшку.
Она блуждающим взглядом посмотрела вниз, пытаясь понять, смотрит ли Уин на нее по-прежнему.
Он смотрел. Удобно вытянувшись в кресле первого ряда, положив ногу на ногу и покачивая легкой туфлей из дорогой телячьей кожи, он улыбался так, словно если в мире что-то плохое иногда и происходит, то к нему не имеет никакого отношения.
Возможно, он и любил меня когда-то, подумала она. Такой любовью, на какую был способен. И, несмотря ни на что, я по-настоящему любила его – слепо, наивно, глупо.
Но это все древняя история, сказала она себе твердо.
С помоста отвесно свисала лестница, и Грейс стала спускаться вниз, легко нащупывая ногой ступеньки. Под нею несколько рабочих собирали нечто вроде детских качелей, которые представляли собой доску, уравновешенную в центре. Звуки электрических дрелей и постукивание молотков отдавались гулким эхом в пространстве под натянутым куполом цирка. Уголком глаза она поймала быстрый взгляд крупного мужчины, пытавшегося удержать равновесие на проволоке. Норман Майлер? Она повернулась и помахала ему, почувствовав облегчение от того, что не только она одна сошла с ума, чтобы подвергать себя опасности только ради бенефиса пен-клуба.
Мгновение спустя, испытав ощущение счастья от прикосновения ног к земной тверди, она нашла проход в деревянном барьере, окружающем арену, и направилась к Уину.
– Привет, а что ты здесь делаешь? – приветствовала она его, чувствуя, как у нее странным образом начинает кружиться голова, но совсем не так, как вверху, на трапеции.
Бывший муж поднялся ей навстречу, растерянно улыбаясь, что делало его на вид едва ли старше Криса – белокурый мальчик, рассчитывающий снискать особое расположение учителя. Он даже внешне выглядел как учащийся – в серых широких брюках из камвольной ткани, в накрахмаленной рубашке с застегнутыми пуговицами, за исключением одной на воротнике, и в синего цвета безрукавке.
– Я увидел твое имя в «Таймс» среди списка светил, участвующих в бенефисе.
– Ты хочешь сказать, что пришел сюда не из-за Криса? Я думала… – Она огляделась вокруг, пытаясь обнаружить где-нибудь сына. – А где Крис?
– Он сказал, что хочет заглянуть за кулисы, но мне кажется, что он решил оставить нас одних. У тебя не найдется для меня минутки?
Голос Уина со слабыми южными обертонами подействовал на нее успокаивающе, словно забытая мелодия… И в то же время взволновал ее, потому что он всегда, как ей казалось, обещал больше, чем, как она знала, можно ожидать от Уина.
Она помолчала, чтобы дать понять ему: желание не означает, что она обязательно должна подчиниться. Помедлив, Грейс сказала:
– Ладно. Только мне надо набросить на себя что-нибудь.
– Вот.
Он схватил кашемировый клубный пиджак цвета древесного угля, перекинутый через ручку кресла, и предложил ей.
Грейс поколебалась, не желая принимать его, но все-таки накинула пиджак на плечи.
– Послушай, если это касается Рождества… – вырвалось у нее. – Не стоит планировать что-нибудь, не поговорив предварительно со мной.
– Крис тебе сказал?
Уин провел по волосам – густым, золотистым, слегка выгоревшим, как будто он провел все лето на яхте.
Грейс охватило странное ощущение сильного желания… только она не могла решить, чего именно ей хотелось, то ли опять оказаться с Уином, то ли просто стать им, таким вечно молодым, золотым и обаятельным. Он так естественно, без особых усилий, рассеял ее сомнения по поводу своего неожиданного, непрошенного появления.
– Послушай, мне и в самом деле неловко, Грейс. Мы просто поговорили, вот и все. Мне кажется, я дал ясно ему понять, что сначала должен поговорить с тобой.
Он заискивающе, по-мальчишески улыбнулся ей той улыбкой, от которой когда-то растаяло ее сердце.
– Только Богу известно, почему он ершится. Все, чем я занимаюсь в эти дни, так это приглядываю за ним.
– Я знаю, что ты имеешь в виду, – сказал Уин с кривой ухмылкой.
Но, черт подери, он не знал…
Все осталось таким, как в те времена, когда они были женаты: и его беспечность по отношению к их взаимным клятвам при бракосочетании, и отношение к общепринятым правилам и условностям, которые его словно не касались.
Воспоминания нахлынули на нее. Два года тому назад она была на писательской конференции в Нью-Орлеане. Но ей так чертовски хотелось домой, к Уину и Крису, что она поспешила купить билеты на самый ранний обратный рейс до аэропорта Ля-Гардия, отказавшись от участия в банкете. У нее даже в мыслях не было позвонить Уину и предупредить его о своем приезде. Все, о чем она могла думать, сидя на продавленном сиденье в такси, ползущем по Лонг-Айленду, так это о том, как она нуждается в Уине, и что все их идиотские споры в последнее время на самом деле не имеют никакого значения.