Нет и не будет. Тексты
Шрифт:
каким-то постояльцем жилья,
письмо со штемпелем
оттиснутым в сургуч – чужое,
имена незнаемых людей, равно всё,
что ничьи, слова пустые,
ворожба, которой спервоначалу
не распознать, как и лица второго,
глядящего за спину из волос —
заглядывать под стол
не вдруг возьмёшь в привычку, —
которых уж справлялись пришлецы,
встревожившие
смирных голубей на чердаке.
Не веря
И оставалась
Перегибалась через подоконник
Обе от пола отрывала ступни
Отчаяньем затягиваем'a
Твердила «минует»,
Не веря, что минует.
***
Куда расходятся другие? —
к себе домой
обёртывая
в заградительные шторы
тепло житья, —
в застенчивости перед тьмой,
едва ли знакомой им —
по слухам,
какая и в яснейшей из ночей
протягивает
персты,
напитанные шевелением и хладом
и оборачивает
кошмара мокрой простынёй
лицо —
снов не бывает добрых
для тех, тр'aвлен сворою когтей, клыков,
которые есть плач за проливным дождем,
и смертный
покой в объятиях снегов —
идти на зов,
опаздывать,
быть в шаге и не найти.
***
Поставить рабочий столик
при восточной стороне.
***
Глубоко в воде:
густые небеса, которые у самыя земли
разрезывают словно бы,
а ввысь – разреженней и легче,
они разведены, должно быть,
и не годны ни для чего —
пускай полёт
нашёптывает что-то,
этим крыльям, —
плащом вздыматься,
от самой нижней,
самой тонкой стенки
тверди
земной,
отталкиваться,
и посреди
поднятой мути,
прилежно светить огарочком,
зажжённым не от солнца, не от огня —
во потаённой глуби
не знающем ни об одном из них.
***
Одним из горсти маковых зёрен,
которую бросают под ноги колдуну,
отказавшему смерти,
и он ими заворожен.
***
Страшна заворожённость.
***
Рябь, рябь.
Извлечённое в тайне и второпях письмо,
в котором, разодрав конверт,
как бы со сне, подвластный сну,
не прочитаешь обращенья,
сокрыто, затемнено и отвлеклись
И красное – как внутреннее солнце
и как море
крови
стучащее в виски прибоем,
за которым придёт волна
сметающая всё,
ровняющая всё.
Румяно личико
Фижем похрустыванье —
преграда и заведомый отказ,
себе во обладаньи телом.
***
Румяно личико, а нёбо изъязвлено,
что сочеталось с ним? —
как будто лист, забытый на клинке
и в ножнах источающий болезнь,
незримо
ядящий сталь.
***
На сомкнутых устах печать горит огнём —
поведать об утрате,
о той гудящей пустоте внутри,
которой монотонное дыханье —
дыхание безсонных
***
Забытые духи отвердевают,
из запахом стекло замутнено,
как многодневный след
слабеющим, превратным,
уводящим
от берега на глубину,
где пряди
холодные
колени оплетут.
***
А что любовь – сперва безвестный вздох,
и очень скоро – записка, что передана
чрез руки многие,
она
пыльцы волшебной лишена.
Густое зелье проникает в кровь, с ней перемешиваясь, становяся ею. И глаз искать, в глаза глядеться, наедине остаться, запершись в норе среди людей.
***
А он придёт во сне, во сне откажет, и там, во сне я не найду слова, чтобы немножко задержать его уход.
***
Любовь – а что это ещё? – совою-зверем прянет беззвучно и вспорет ярёменную вену, из сердечных жил наделает плетёных колечек на пальчики отымщице, лишительнице. Слыхала, высохнут, и в пыль рассыплются, когда их не приваживает плоть.
***
От поцелуев вскрикнешь, минуясь заострённых зубов, сбежишь. Ведь имя – хрусткое, как камешки в горсти – ладони не раскрыть, а каждый из них остёр и режет в кровь, но не раскрыть ладонь.
***
Некогда бывшее сбудется вновь,
отчаянье дрейфует в лодчонке,
суждённое не приходит кратким путём,
читала, что в прежние времена
сойти на ходу мог всякий,
кто поехал на конке.
***
В мелкую воду вступаешь, чтобы смочить носки сапожек,
Конец ознакомительного фрагмента.