Нет ничего сильнее любви

Винк Таня

– А лифт тут есть?

– Есть. Слева от главной лестницы.

– Тогда я на лифте, а то ноги уже не носят.

Возле лифта толпились студенты. Не успела Лена подойти, как они плотной шеренгой отрезали ей доступ к дверям.

– Дети, мне срочно на третий этаж, – Ленка тяжело дышала, – если не пустите, я все равно войду и всех вас передавлю.

Несколько студентов переглянулись и прыснули.

– Тетя, грузоподъемность нашего лифта – всего четыреста восемьдесят килограммов, – притворно-дрожащим голоском пискнул кто-то впереди.

– Ничего, выдержит ваш лифт. А

ну, молодежь, расступись, – и Лена, как танк, проложила себе дорогу к металлической двери.

Настюша в белом халате и с рюкзаком, свисающем с плеча, уже маячила напротив лифта.

– Тетя Лена, – затараторила она на ухо, – зачем весь этот маскарад?

– Как зачем? Галя ж тебе сказала, они с Зозулей – враги, – прошептала Лена.

– А из-за чего они поссорились?

Хороший вопрос, на который Галка не дала никаких инструкций. Глядя девушке в глаза, Лена схватила ее за запястье и увлекла в безлюдный уголок.

– Потому что… – фантазировала Ленка, – потому что в юности твой декан ухлестывал за Галей, а она дала ему от ворот поворот. С той поры он ее ненавидит. А Галин Сергеевен Франко полно, – продолжила Лена, успокаивая больше саму себя, чем Настю, – ты в фейсбук загляни. Чем я не Галина Сергеевна? – она повела плечами, выставила вперед грудь пятого размера и растопырила пальчики-сосисочки с вызывающим двухцветным маникюром, который только вчера сделала. – Ну, чего смотришь? Давай, рассказывай конкретно, что да как, чтоб я была в курсе, – Лена сунула руки в карманы плаща и наклонила голову немного вперед.

Настя переступила с ноги на ногу и подняла на Ленку глаза, в которых чувства вины и в помине не было, зато злости и негодования хоть отбавляй.

– Да есть тут у нас одна, у меня с ней с первого курса не заладилось. Не только у меня, – Настя сыпала рублеными фразами, – она с приветом. Крутой себя считает, – девушка скривила рот в презрительной ухмылке.

– Так ты ей за крутость навернула?

– Да не наворачивала я ей! Она меня плечом толкнула, специально, ну, я ее тоже. Я же не знала, что смартфон выпадет из ее корявых рук, а тут препод заходит. Сразу – что да как? Она как заголосит, что я на нее напала, представляете?

– И зовут ее Даша?

– Да, а вы откуда знаете?

– Извини, но мы с Галей подруги. А как все началось? Дарья подошла и толкнула тебя?

Личико Насти побагровело, в глазах сверкнула злоба.

– Она сказала, что с базара стыдно одеваться, – процедила сквозь зубы девушка.

– Стыдно? А вот отсюда, пожалуйста, поподробнее, – прошипела Ленка.

– На прошлой неделе, в пятницу, мы были в ночном клубе, праздновали день рождения девочки из нашей группы. Одна девочка спросила у меня, где я купила джинсы. Я говорю, на Барабашке. А где? Я ей сказала. Даша стояла рядом и ухмылялась. А сегодня ее прорвало, – глаза Насти сузились, и ее хорошенькое личико напомнило мордочку обозлившейся кошки.

– Хм… ну тогда ты ее правильно толкнула, я б ей еще в челюсть навернула.

Настя смерила Лену взглядом, и кончик ее носика шевельнулся, будто она к чему-то принюхивалась и это что-то нехорошо пахло.

– Ты извини, но мне интересно, как эта девка Богдана увела? –

поинтересовалась Лена.

– Он сам увелся, – процедила Настя сквозь зубы.

– Что значит «увелся»?

– То и значит.

– А точнее?

– Тетя Лена! – произнесла Настя таким тоном, будто Ленка вообще ни черта не понимает, и закатила глаза. Лена предостерегающе вскинула руку и осмотрелась:

– Я Галя, – прошипела она, – и мне надо знать подробности.

Настя поджала губки:

– Эта шалава давно его преследует.

– Преследует? А он как реагирует на ее преследования?

– Никак. Говорил, что это никакое не преследование, представляете? – Настя округлила глаза.

– Представляешь, – поправила ее Ленка шепотом, – мы на «ты», – и уже громче: – Так и говорит?

– Да. Она в клубе все время приглашала Богдана танцевать, и он велся.

– Ты с ним об этом говорила?

Настя кивнула:

– А как же! Я сразу сказала, что мне это не нравится. Что он этим унижает меня!

Смелая девочка.

– А он?

– Улыбался как дурачок.

– А ты?

– Я пошла танцевать.

– С кем?

– С другим парнем, – Настя гордо вскинула подбородок и посмотрела на Ленку с вызовом.

Совсем ребенок, подумала Лена и кивнула:

– Теперь мне все понятно. Можем идти к твоему декану.

– Она кретинка, – кипятилась Настя.

– Студенты медицинского вуза не должны так говорить. Кретинизм – это болезнь, – поправила ее Лена.

– Значит, она больная.

– Ладно, не будем гадать на кофейной гуще, – Лена поправила воротник плаща, – веди меня к декану.

– Идемте… – Настя запнулась, – идем, – и повела Ленку по коридору, – вот деканат, – она остановилась и немного побледнела. – Дашкин отец там, наверное.

– Ну, с богом… – сказала Лена и потянула на себя высокую деревянную дверь.

В кабинете никого, кроме декана, не было.

– Проходите, – как только Лена вошла в кабинет, Зозуля поднялся на ноги.

– Здравствуйте, Роман Ильич, – Лена улыбнулась.

– Добрый день, присаживайтесь, – он показал рукой на два кресла с деревянными подлокотниками, стоящие лицом к нему.

…Хм… Узнал? Не узнал? Как-то странно посмотрел. Или показалось? А я бы его в жизни не узнала. Поправился, поседел, очки носит…

Приближаясь к креслу, Лена боролась с острым желание развернуть его хоть немного боком к столу Зозули. В строгой параллельности двух кресел, письменного стола и широкой ковровой дорожки, на которой располагалась вся эта мебель, было что-то казарменное и неестественное. И потому противное Ленкиному сердцу. Ей несимметричное и кривое подавай: интегралы, например. А икона Божией Матери в шкафу возле окна? К чему она тут? Хотя бог их знает, теперешних начальников, раньше вешали Ленина, а нынче иконы. Смехота! Лена бросила беглый взгляд на Настю – девушка уже взяла себя в руки, на ее щеках отливал глянцем боевой румянец, а в глазах прыгали такие же боевые чертики и размахивали кулачками. Зозуля сел сразу после того, как Ленкина попа втиснулась в кресло. «Обратно не вылезу», – мелькнуло в голове. Она поставила сумку на колени и заискивающе улыбнулась.