Нет покоя в "корейских лесах". (Шаг третий)
Шрифт:
Дышать было тяжело.
— Ничего не помню. Хо-о-о, — выдохнул теперь уже точно совершеннолетний член корейского общества. Затем провёл сухим, как наждачная бумага, языком по губам. — Пить. Воды… Нужно попить.
Слова, выталкиваемые с неимоверным трудом, усугубляли и так не очень хорошее самочувствие. Молоточки, поселившиеся в висках, усиливали свою долбёжку с каждым открытием рта. Замерев на короткое время и отдышавшись, «страдалец» очень осторожно приоткрыл один глаз. Сразу воспользоваться парой, он не осмелился.
— «Где это я»? — вопрос
Следующим «подвигом», на свершение которого рискнул «страдалец» стала попытка водрузить истерзанное всеми демонами ада тело в вертикальное положение. Первая попытка оказалась крайне неудачной. Как только ДжэДжун напрягся, чтобы сесть, голова взорвалась чудовищной болью. Мириады иголочек впились в мозг, терзая его беспощадно.
— О-о-о, — простонал он, падая на подушку и хватаясь за голову.
Пришлось полежать ещё какое-то время, приводя мировосприятие в необходимую кондицию.
— Нужно медленно… — дал себе установку ДжэДжун и попытался выдавить из тела слюну, чтобы смочить сухой язык. Оная отказывалась появляться на отрез.
Пытаться размежить второе веко «страдалец» даже и не думал, помня о предыдущем результате.
— Воды… — осмотр помещения ничего не дал, только что разум зацепился за некоторый беспорядок. — Надеюсь это не я устроил.
Вообще-то ДжэДжун был аккуратистом и «срач», иначе и не скажешь об окружающей обстановке, вокруг не мог быть его рук делом по определению. Но что не забредёт в страдающий от похмелья разум.
— «Точно не дома», — кое-как усевшись на кровати, подумал парень.
У них дома кроватей не было. Все спали в своих комнатах на матрасиках. Что, по его мнению, было куда удобнее, нежели высокие кровати, на одной из которых он сейчас проснулся.
Посидев так пару минут, ДжэДжун поднялся на ноги и тут же ухватился за спинку. Его повело в сторону, будто на корабле в шторм. Продолжая орудовать единственным еле приоткрытым глазом, он выловил силуэт закрытой двери и, сделав глубокий вдох, а следом выдох, несмело направился к ней.
(За пять минут до этого.)
Слышен щелчок замка входной двери — это СонМи вернулась домой. Девушка пришла не одна, а вместе с подругой.
— Раздевайся и иди на кухню, — махнула рукой СонМи, указывая направление, куда нужно двигаться гостье.
— Знаю я, где у вас кухня находится. Ты лучше скажи, зачем мы вообще сюда пришли? — разуваясь, обратилась к подруге ХёнДжу.
Скинувшая обувь хозяйка, потопала в сторону своей комнаты, бросив на ходу:
— Сестру нужно разбудить.
— Понятно, — шмыгнула носом ХёнДжу и направилась по указанному адресу.
Она немного простыла на днях. Вот и мучают девушку сопли. Спрей, сразу приобретённый в аптеке, помогает слабо. Проходя гостиную, она мельком заметила
— «Лалиса в своём репертуаре», — подумала ХёнДжу, безошибочно определив виновницу беспорядка.
СонМи тем временем, заглянув к себе в комнату и прихватив крем для лица, который она собиралась посоветовать сестре, выполняя план разработанный вместе с оммой, подошла к закрытой двери, за которой, по её мнению, вскоре она поймёт, насколько ошибочному, спит Лалиса.
— Совсем не следит за кожей, — вертя в руках пластиковую баночку, проворчала девушка и потянулась к ручке, но не успела за неё ухватиться, потому как дверь открылась сама.
На пороге стоял ДжэДжун, совершенно на себя не похожий. Лицо парня напоминало выжатый лимон. Про запах сопровождающий тело лучше вообще не упоминать.
(ДжэДжун с похмелья.)
Увидав на пороге комнаты сестры этакую «образину», СонМи издала вопль раненой во все места оленихи:
— А-а-а!
… и со всего размаху запулила в морду «страдальца» баночку с кремом, которая при соприкосновении с «образиной» раскрылась, измазав ту содержимым.
ДжэДжун, не ожидавший столь неласковой встречи, свалился на пол, хватаясь за голову.
— У-у-у, — заскулил парень, свернувшись креветкой.
Было не понятно, то ли удар, пришедшийся по «физиомордии», то ли вопль, взорвал мозг юноши. Впрочем, завыл он громко — от всей души.
СонМи тем временем, вереща на ходу, как потерпевшая, ломанулась в сторону гостиной.
Выходящая из кухни с подносом в руках, на котором стояли пара чашечек и чайничек, ХёнДжу дёрнулась, однако сумела удержать равновесие и поднос.
— Какого…? — только и успела вымолвить она, как плед, до этого тихо покоившийся на диване, поднялся словно сам собой.
Тут уж и ХёнДжу не выдержала, издав не менее звучный вопль способный посоперничать с «иерихонской трубой» СонМи, прозвучавшей только что вот:
— А-а-а!
Поднос полетел вверх, как и то, что на нём стояло. Если чайник и одна из чашек направилась в сторону стола, то вторая чашка, заложив дугу, впечаталась точнёхонько в верхнюю часть пледа.
— Ай-я-яй! — по гостиной разлетелся писк, изданный очень знакомым голосом.
Это с дивана свалилась тело полуприкрытое пледом. Оно начало резко растирать место, куда пришёлся удар, и сучить ножками.
— Какого чёрта?! — была следующая фраза, сказанная телом.
ХёнДжу, готовая уже было сорваться с места, чтобы убежать, замерла. Плечи её опустились, и она расслабилась, неуверенно обратившись к телу на полу:
— Лалиса?
— Да кто ещё-то здесь может быть?! — возмутилась девочка, стаскивая с себя плед. — За что, онни?!