Нет пути назад
Шрифт:
Женщина посмотрела на меня, но поскольку я ничего не мог на это сказать, она продолжила:
– Я знаю вас. Вы – адмирал Воронцов, вы вхожи в Зимний дворец, знаете Ее Высочество. У вас общий сын, она вас выслушает и поверит! Я хочу, чтобы вы передали мои слова в точности Ее Высочеству Ксении Александровне. Скажите, что ей грозит смертельная опасность. Если она захочет лично допросить меня, я готова…
– Алиша, Ее Высочество не допрашивает людей. Ее Высочество может побеседовать с человеком. Благодарю вас за то, что вы решились сказать правду.
– Не надо благодарить. Когда этот негодяй окажется на виселице за измену
Она вдруг схватила меня за руку. Ее рука была горячей и сухой.
– Не думайте, что мне нужны его деньги! Вы ведь так думаете, правда?! Думаете?!
– Сударыня, уверяю вас, что я так не думаю.
– Думаете, но это неважно. Так вот, я не возьму ни единого рубля из его денег, ни копейки, мне это не надо! Я просто хочу куда-нибудь уехать и провести остаток жизни как нормальный человек. Может, даже найти себе семью, в которой меня будут любить и я буду любить! Я хочу забрать моих детей, пока он не искалечил и их, пока они не стали такими, как он. Знаете, очень просто становиться жестокими тиранами, проще, чем порядочными и хорошими людьми. Особенно если отец это поощряет.
– Да, я понимаю…
– Я знаю, что он хочет. Я изучила его. Он хочет тирании. Хочет властвовать над телами и над душами людей. Ему не нужны граждане, ему не нужны подданные, ему нужны рабы. Если дать ему волю, он станет вторым Чингисханом! Кровь будет литься рекой, вы это понимаете? Ему уже мало золота, он хочет крови…
– Сударыня…
Она вдруг заплакала. Навзрыд.
– Вы… русские… – сказала она сквозь рыдания, – даже не представляете… насколько… вы счастливы. Вы с детства… свободные. А у нас… в каждой семье… соблюдающей… одни рабы… одни рабы…
Юлию я поймал в раздевалке. Улучив момент, перехватил, притянул к себе. Нас не было видно от дверей.
– Эй… сударь, не компрометируйте порядочную женщину.
– Поздно.
– Ну…
Она увидела мое лицо.
– Что?
– Кошмар, – просто сказал я.
– Она… полезна?
– Более чем.
Юлия помедлила.
– Понимаешь, мы ходим с ней в один фитнес. Она… странная. Подружилась сама… по ее инициативе. Сказала, что она должна встретиться с Ее Величеством, что я должна ей в этом помочь. Очень настаивала. Я сказала, что сама не вхожа, но приведу человека, который вхож, и она сможет поговорить с ним. Это был ты… Только я тебя едва нашла.
– Вот и отлично…
Кто-то вошел, и я, дабы не быть замеченным (мужчина в раздевалке фитнес-центра для женщин – скандал!), затащил Юлию в служебное помещение, из которого только что вышел. Я не сразу понял, что Алиша все еще здесь и что она смотрит на нас.
Мы замерли.
– Алиша, я… – начала говорить Юлия.
– Не надо, – она накинула накидку, – теперь ты понимаешь, почему…
Она не договорила. Просто молча прошла на выход. Черт…
– Ее надо защитить… – в раздумье сказал я.
– Ты видел ее руки? – обеспокоенно сказала Юлия. – Она мажется тональным кремом, но я-то не дура. Это муж, да?
– Она сама.
– Сама?!
– Сама. Давно ее знаешь?
– Два месяца. До этого она сюда не ходила.
– А до этого ее не видела?
– А ты знаешь… видела. На приеме… да, на приеме. У Меттернихов. Она была с супругом, да. Нас тогда представили друг другу. Мне показалось, он вполне современен и не позволит…
– Позволит, позволит…
– Через день. Она ходит сюда в то же время, что и я. Мне кажется, ей совсем не с кем поговорить.
– Говори, но не выпытывай ничего, хорошо. Мне надо кое-что сделать. Все это очень и очень серьезно. Как в Бейруте, помнишь?
Юлия скорчила недовольную гримасу:
– Предпочла бы забыть.
– А я этого никогда не забуду. Все, я удаляюсь, дабы не вызвать скандал. Никогда не думал, что удастся реализовать свою мечту.
– Увидеть меня еще раз?
– Нет, пробраться через окно в раздевалку женского фитнеса, чтобы подглядывать за очаровательными женщинами. В четырнадцать лет я не мог мечтать ни о чем, кроме этого.
– Господи… ты не изменился.
– Надеюсь. Запри за мной окно…
Проверку я не мог поручить ни одному человеку, никому – только сам. Если информация о заговоре в Гвардии верна, черт знает, кто еще может быть вовлечен в заговор.
На Невском я зашел в магазин и купил сотовый телефон и видеорегистратор последнего поколения. Такие штуки стали продавать недавно: это видеокамера, очень маленькая, но с широким обзором, почти сто двадцать градусов, постоянно фиксирующая, что происходит на дороге. Ее используют для фиксации обстановки при ДТП, очень полезная штука. Если опломбирована, то полиция принимает ее как доказательство. Но мне было нужно не это.
В другом магазине я приобрел выносной жесткий диск на два терабайта информации, набор проводов, делитель и еще один сотовый телефон. В агентстве Герца арендовал небольшой серебристо-стального цвета внедорожник «БМВ». У него высокая посадка – то, что нужно. И тонированные стекла в салоне.
Пломбу на видеорегистраторе я вскрыл. Через переходник подцепил выносной жесткий диск, получив, таким образом, систему слежения. К выходу жесткого диска подцепил делитель на три выхода, через один подключил видеорегистратор, через другой – сотовый телефон. На этом сотовом телефоне я подключил месяц безлимитного Интернета, что обошлось мне ровно в семь рублей, и на другом тоже. Телефоны были с большим экраном, коммуникаторы. Я настроил их так, что один из них передавал изображение на другой посредством интернет-канала. На всякий случай я арендовал пространство на интернет-сервере и сделал там резервное хранилище данных. Данными, как вы уже догадались, будет видео.
Дом эмира Бухарского в Санкт-Петербурге был построен сто с небольшим лет назад, в одна тысяча девятьсот двенадцатом году, на Каменном острове [69] , точный адрес – Каменноостровский проспект, 44Б. Машину я оставил на набережной реки Карповки, носом к дворцу эмира. Положил под стекло непросроченное уведомление об оплате парковки, подключил систему и ушел. Видеорегистратор я установил на максимально возможное качество съемки. После чего покинул это место, решив, что, если удача мне не улыбнется, завтра попробую со сквером, там рядом есть сквер, оттуда изображение лучше.
69
Сейчас этот дом, очень красивый, кстати, не уступающий парижским городским «отелям» знати, превращен в настоящий свинарник. Коммуналка худшего пошиба.