Нет пути назад
Шрифт:
В тихом омуте…
– Марка три, вас понял, мы намерены въехать в город, прием.
– Бык два-один, вас понял, присмотрю. Поосторожнее там, город договорной. Стандартная схема действий, верно, прием…
– Марка один, подтверждаю, стандартная схема действий. Конец связи…
– Внимание!
– Бык два-два, внимание!
– Есть. Видим.
– Не стрелять без нас.
– Понял.
Первый пикап плавно затормозил около импровизированного блокпоста, выставленного местной милицией. Сидевшие в нем люди казались мирными, то ли геологи, то ли путешественники, вот только пассажир держал под рукой зажатый коленями пистолет-пулемет
Один из милиционеров, бородатый, с автоматом Калашникова в руках, подошел к машине со стороны водителя навстречу опустившемуся боковому стеклу.
– Ас салям алейкум, – поприветствовал подошедшего водитель словами, которые были приняты у арабов, а не у персов.
– Ва алейкум ас салам, уважаемый. Куда держишь путь?
– Строго на закат, друг. Строго на закат.
Бородач улыбнулся. Азербайджанцы в этой стране составляли большинство по всему северу Персии, причем не то чтобы были угнетаемым меньшинством… просто все персы знали, что они азербайджанцы. И этим все сказано. Это несмотря на то, что супруга Шахиншаха была этнической азербайджанкой, самая красивая певица и актриса страны тоже была азербайджанкой. Сейчас они взяли в руки оружие, но подняли его не против русских, а против персов и афганцев, надеясь в новом государстве хотя бы на автономию.
– Ты держишь правильный путь, друг, и да хранит тебя Аллах в пути. Сигарету?
– Нет, спасибо. Ашрары в городе есть?
– Нет, нет, русский, их здесь нет. Мы всех выгнали. Здесь нет никого из ашраров.
Русский улыбнулся боевику:
– Тогда мы будем твоими гостями, верно, брат?
– Проезжайте, проезжайте… А та, вторая машина, которая едет за тобой, – там тоже те, кто идет на закат?
– Да, и там тоже… Так мы поехали?
– Поезжайте… И да хранит вас Аллах…
– И тебе, брат, пусть поможет Аллах на твоем жизненном пути, и пусть он приведет в порядок все дела твои…
Милиционер отступил от кабины, и водитель нажал на газ. Пассажир, обернувшись, доложил:
– Бык два, прошел.
Машины свернули вправо. Город выглядел почти безжизненным, совсем не таким, каким положено быть восточному городу, – шумному, суетливому, с базарами, с дуканами, с азартным торгом. Многие дукандоры решили, что возможный заработок не стоит товара, а то и жизни, которые могут забрать лихие люди, и не открылись, окна были закрыты металлическими ставнями. Машин почти не было – нет топлива…
– Здесь налево. Осторожнее…
Везде был мусор – типичный признак войны или неблагополучия. Как только рушится государство или то, что походило на государство, первым делом перестают вывозить мусор. На улицах не было живности: ни птиц, ни кошек, ни тем более собак. То, что нет собак, – это даже хорошо, собаки – одна из проблем в их нелегкой профессии. Но укушенный собакой пролетает мимо рая, и здесь стараются не рисковать.
Они катились по улице, широкой, торговой. Рокот дизелей отдавался от стен, со всех сторон за ними наблюдали испуганные, любопытные глаза. Вероятно, они были первыми русскими солдатами в городе. Редкие прохожие жались к стенам…
– Направо… черт!
Назад сдавать было уже поздно: в проулке не развернуться, очень узко и неизвестно откуда появившаяся
– Пока не стрелять. Внимание…
Пассажир взялся за рацию.
– Марка три, прием.
– Бык два-один, наблюдаем препятствие перед вами. До один – ноль боевиков, невооруженный автомобиль, прием.
– Подтверждаем. Идем вперед. Решение? Прием.
– Могу отработать, прием.
Решение нужно было принимать быстро. Немедленно.
– Идем вперед. Попытаемся пройти, прием.
– Вас понял. При контакте сдайте назад. Они у нас на прицеле, прием.
– Принял. Конец связи.
Машины двигались на предельно малой. Было видно, что люди, стоящие у перекрывавшей дорогу машины, вооружены.
– Бык два-один, я Бык два-два. Дорога сзади перекрыта.
– Принял. Если начнется, попробуй прорваться.
– Есть.
Пассажир толкнул водителя локтем в бок.
– Гранатомет. Справа вверху. Третий этаж.
– Есть.
Головная машина остановилась, следом за ней остановилась и вторая. Водитель головной машины врубил заднюю передачу – прорываться вперед было бесполезно, грузовик… кажется, британский «Бедфорд», с места не сдвинешь.
Боевики подошли к машине, оружие они держали в руках, но в машину не целились. Один из них склонился к опущенному боковому стеклу.
– Ас салам алейкум…
Говорил он как-то растянуто, как будто перед этим ширнулся или забил косячок.
– Ва алейкум…
Боевик внезапно рванул на себя ручку двери, пытаясь открыть ее, но она оказалась заблокирована изнутри. Осознать то, что открыть дверь и вытащить из машины кяффира не получается, он не успел. В голове сверкнула ослепительно яркая вспышка, и боевик повалился на дорогу, мертвый…
– Контакт! Назад, назад!
– Здесь Марка три, вижу вас, беспилотник готов к удару. Давайте назад!
– Вторая машина, назад! Прорывайся!
Вместо того чтобы сдать назад, водитель головной машины нажал на газ со всей дури, прорываясь вперед, и вывернул руль. На глазах изумленных боевиков таранным бампером головной пикап проломил непрочную стену здания и с ревом вломился внутрь, скрывая кабину от автоматного огня…
Гранатометчик «справа вверху» выстрелил, но и для него резкость, с которой большой грузный пикап кяфиров рванулся вперед, была неожиданностью. Боевикам, когда отправляли их на задание, сказали, что кяфиров желательно взять живыми, но если не получится – иншалла, на то воля Аллаха, – можно и мертвыми. Поэтому гранатометчик сначала целился в моторный отсек, но когда загремели выстрелы и один из братьев упал замертво, он перевел прицел на пассажирский салон, намереваясь поразить сидящих в машине ракетой через крышу. Однако ракета попала не в пассажирский салон, а в самую корму машины. Сверкнула вспышка, и у машины, в которую он стрелял, вздыбился столб разрыва, но ход она не потеряла.
– Из машины! Быстро!
Водитель и пассажиры головной машины, прикрытые от пуль обвалившейся стеной, начали выбираться справа.
– Под машину! Укрыться! Живо!
В этот момент где-то там, на высоте, беспилотник выпустил ракету, и она ударила в проход, прямо под ноги боевиков, лопнув вспышкой с температурой в две тысячи градусов Цельсия.
Наконец все утихло. По ним никто не стрелял.
Командир группы поднялся на ноги, закашлялся – разрыв поднял в воздух чертову тучу пыли, дыма, и просто удивительно, как еще здание не рухнуло. Подтянул повыше цветастый арабский платок – шемах, прикрывающий рот и нос, посмотрел вперед, туда, где была засада. Ничего не увидел, только стену пыли, дыма, битого кирпича, и в этой мути впереди что-то горело… пламя было похоже на огонь маяка в плотном, как вата, тумане.