Нет сигнала
Шрифт:
Владимир Иванович Сотников, микробиолог пятидесяти семи лет, хорошо ее понимал, но говорить об этом не хотел, только понимающе кивнул и перешел к делу:
– Нужно подготовить саженцы сегодня и создать график дежурств. Кто-то должен присматривать за ними до вылета.
– Я надеялась, что их будет больше, – призналась Маргарита Петровна, сбивая личинку, забравшуюся на край ящика, и закрывая, наконец, защелку крышки, чтобы казус не повторился.
– Все на это рассчитывали, но новая модель пылесоса всегда считает себя лучшей, – пожимая
– Уверены? Мне кажется, Артуришка так просто не угомонится.
– Зря. Уверен, что как только мы окажемся там, он будет снимать репортажи со своей постановочной работой. Отведем ему участок для игрищ и семя в горшке.
Такую переделанную пословицу Маргарита еще не слышала и не смогла удержать улыбку. Когда речь шла про Артура, ей представлялся далеко не цветочный горшок, но их нынешнему начальнику там было самое место.
– А что с личинками? – спросил Владимир, кивая на ящик.
– Видимо, положено теперь ликвидировать, только там бумаги Денисова, – сообщила Маргарита, отдавая коллеге работу.
Уничтожать она не любила, не могла, хотя прекрасно понимала, что в лаборатории это необходимо. Все к этому привыкли и даже не пытались что-то изменить. Мужчины их команды по просьбе самого Денисова просто забирали у нее те образцы, что подлежат утилизации. Чаще всего этим занимался именно Сотников.
– Я – человек-микроскоп, у меня много линз и никакого сердца, – обычно говорил Сотников, брал металлические ящики и нес к утилизатору, без особого интереса нажимая на красную кнопку.
Вот и теперь он спокойно принял ящик и дернул плечом, вместо того чтобы махнуть рукой, и сказал:
– Ничего важного он на бумаге не писал, лучше уничтожим, чтобы ничего не осталось.
– А если что-то важное все же было? Он ведь задержался здесь… тогда.
Маргарите вдруг стало неловко и даже страшно оттого, что они не поговорили с Денисовым, ничего у него не узнали. Впрочем, она сама понимала, что он непременно бы сообщил важное, а звонить ему и напоминать о работе, к которой уже не вернуться, – жестоко.
– Если мы сожжем что-то важное – это будет к лучшему. Скажем, что нам нужен Денисов и потребуем его к себе. Посмотрим тогда, как они будут защищать свою репутацию. – Владимир зло усмехнулся и заговорил с лаборанткой, хихикавшей, прикрывая рукой гарнитуру на щеке: – Убери тут все, чего ждешь?!
Девушка встрепенулась, ойкнула и, быстро отключив гарнитуру, побежала убирать. Она была включена в список тех, кто летит на Титан, и потерять эту работу не хотела, ведь всем уже было хорошо известно, что люди, работавшие на станции до начала заселения, утраиваются много лучше остальных, и неважно, чем именно они занимались. Прибираться за учеными – не самая грязная работа.
Сотников одобрительно кивнул, видя такую расторопность, и снова обратился к Маргарите:
– Ребята уже пошли упаковывать ростки в биопакеты, там и составим
Он снова усмехнулся и, не дожидаясь ответа, вышел из лаборатории, на ходу подгоняя еще и молодых лаборантов:
– Эй, парни, если вы носите кофе Артурчику и хихикаете с ним вместе, это не значит, что вам работать не надо. Живо вниз биопакеты таскать!
Дождавшись, когда парни все же послушаются, он пошел к концу коридора, открыл железный люк, поставил ящик на магнитную ленту и открыл его крышку. Впервые он не стал сразу нажимать на красную кнопку. Он вдруг увидел цифры, которые нельзя было не заметить.
«Это что, воздушный состав?» – предположил он, понимая, что именно так они обычно записывали состав газа под куполом.
Оторвав часть листа, Сотников хмыкнул, осознав, что Денисов почему-то подчеркнул содержание кислорода в последней череде в ряду, но цифры ряда расплылись в пятне слизи.
– Пусть так, – заключил он, бросил обрывок в ящик и нажал на красную кнопку.
Лента поехала вглубь здания. Внутри полыхнуло пламя, послышался треск лопающихся личинок, а Сотников все думал, что могло быть не так с газовым составом воздуха в тот день.
Глава 9
– Вы издеваетесь! – воскликнул Матвей и стукнул по глянцевой прозрачной стойке перед девушкой в серебряном комбинезоне.
У него сдавали нервы. Целую неделю он требовал замены энергометра, но дальше холла всемирного центра свободной энергии так и не прошел, еще и эта девушка все еще улыбалась, словно кукла, но она была живой, настоящей и просто выполняла свою работу.
– Вы записаны на прием к начальнику отдела работы с общественностью, – вежливо сказала девушка.
– Через два месяца! – взвыл Матвей и снова стукнул по стойке.
Пластик, из которого она была создана, противно скрипнул.
– Если вы ее сломаете, вам придется заплатить очень большой штраф, – предупредила девушка, не переставая улыбаться.
Матвей стиснул зубы, но ничего не сказал. Подобная несдержанность была ему совсем несвойственна, но держать себя в руках в день вылета шаттла он совсем не мог. Его проект улетает через пару часов, а он не может даже проводить их потому что не уверен, что перебои в его энергометре не отразятся на работе какой-нибудь техники.
Вчера ему звонил Сотников, но отвечать ему Матвей не стал: не хотел ничего знать и говорить, но упрямый Владимир Иванович оставил голосовое сообщение:
– Просто хотел сказать, что мы будем тебя ждать. Может зря мы к тебе не лезли, но ты учти, что нашей команде не все равно, и это… не вешай листья, не забудь поливаться и все такое.
От этого сообщения Матвею захотелось выбросить телефон в окно не потому, что оно его злило, а просто оттого, что напоминало об утрате.
С трудом взяв себя в руки, Матвей снова посмотрел на девушку и заговорил, стараясь при этом не шипеть, как разгневанная змея: