Нет вестей с небес
Шрифт:
Потом она вдруг осознала, что один враг лежит в зарослях с переломленным хребтом, над останками другого пирует крокодил, а третий совсем рядом остывает за валуном.
— Я… Я жива! — с удивлением призналась себе вслух Джейс.
– Да! Жива! Жива!
И она бы рассмеялась, если бы ее не скрутил кашель.
— Вставай… Вставай… Там дом за горой. Еще чуть-чуть! — бормотала она. Снова оставшись одна, она успокаивалась от звука собственного голоса. И действительно встала, рывком, вскрикнув, когда задела ожоги и синяки. Но все — встала! От этого уже легче. Легче.
Не глядела на то, что натворил
— Поганец, — выдохнула девушка, понимая, что лодка испорчена и пойдет ко дну на середине реки. На ее счастье, рептилия попалась не из самых крупных, так что уничтожить представителя древнего вида удалось быстро. А она-то думала, что убивать животных тяжело. Нет, особенно, когда только обрадовался, что сам все еще жив. В какой только мере?
====== 85. Все пули у нас ======
Но где-то есть тот дом, где мы всегда будем желанны,
А в этом доме тот, кто всегда нас поймёт и простит.
И где-то есть хирург, что сотрёт все эти шрамы,
И извлечёт все пули у нас из груди.
Остров не отличался засильем крокодилов, но реки здесь являлись одними из самых опасных мест, притягивая насекомых, мошек-кровопийц, хищников и пиратов, которые нередко возникали на лодках. Но насколько помнила Джейс, это была не река, а что-то вроде широкого мелкого ерика.
Да, девушка однозначно помнила это место, в конце него на мели, где он пересох, она впервые уничтожила дикого пса и впервые видела стычку ракьят с пиратами. Это помогло понять, где она находится. Значит, дом дока и правда был близко. О том, как примет ее хозяин, она уже не думала. Проблемы с людьми стоит оставить на период, когда закончатся проблемы с природой. А то от жертв крокодила порой оставались только разрозненные части тела в его желудке.
Джейс, внимательно поглядев на воду, перешла на другую сторону мелкой реки практически вброд. Мутная вода неприятно отзывалась на обожженной коже, видимо, втираясь взвесью песчинок. Девушка сжимала зубы, периодически резко выдыхая, жмурясь, мотая головой. Но шла… Больно. Часто бывает больно, а идти надо, потому что при остановке еще больнее станет.
— Дом, где же этот дом, — кружила по пологому склону девушка, ища заветную знакомую тропинку. Издалека она слышала рычание леопардов, этот отзвук заставил ускорить шаг. В голове стучало тяжелым молотом так, что мысли вылетали. Только ощущение убийства в одиночестве вдруг начало накатывать, застилая глаза: «Слишком много крови… Слишком много».
Она ведь убивала людей. Она, Герк, даже Дейзи! Что ощущала Дейзи? Неужели уже не думала об этом? Впрочем, может, и не думала. Она видела слишком много зла и подлости, чтобы сохранить хоть каплю веры в людей, хоть каплю сострадания к тем, кого она не знала лично. И так хотелось верить, что ее друзья ждут там, на холме, в доме мистера
Вскоре девушка заметила знакомый водопад, вернее, реку, которая срывалась, змеясь узенькой лентой вдоль утеса, прямо в море. Значит, где-то должен был находиться дом союзника, может, мнимого. Может, вообще ее там поджидали пираты… Этого она бы уже не выдержала. Если бы еще и док предал… Она ему почему-то доверяла. Но ведь его принудили сотрудничать с врагом. Крайняя западная точка… Что, если она теперь шла прямо в лапы к врагам?
Она шла вверх по склону, глотая раскаленный воздух, но на склоне он оживлял, он нес соленые капли моря, а в джунглях стоял сырой и затхлый привкус, тот воздух давил, отравлял, точно шипы зачарованной розы, что обречено выращивать Чудовище в ожидании своего угасания среди заколдованного замка…
Джейс брела наверх, и помимо всех тревог, скорее, чтобы отвлечься от них, от ужаса убийств и смертей, она почти намеренно вспоминала того, кто пугал ее больше остальных, каждым появлением точно подбрасывая волной сильнейшего электрического тока, как молния, пропарывая насквозь все существо леденящим ужасом. И Джейс поняла, что ужас этот не столько перед врагом, не столько перед его мистической силой — да уж какой мистической — сколько перед осознанием того… что они в чем-то похожи. Она остановилась на миг, когда эта мысль пробурила себе лаз из подсознания, помотала головой, но мысль настойчиво требовала формулировки в словах, когда девушка двинулась, пошатываясь, дальше:
«Тебя предали, Ваас, однажды тебя так предали… Меня тоже предали, родной брат, потом еще Оливер… И все же… Это я убила его. Я усомнилась на миг, что может прийти помощь. Но помощь и правда не пришла, откуда она могла прийти. А Райли… Он предавал меня всю жизнь, он разорил бизнес, он подставил бы меня, если бы мы попались на браконьерстве, я уже знаю… Но я все время оставалась рядом с ним, рядом с его предательством, проглатывала предательство за предательством, как давящие на сердце камни, которые никуда не деваются, потому что предательство невозможно простить, а чаще всего, и невозможно понять его причин. Но я оставалась, потому что любила брата, любила отца. До сих пор их обоих люблю».
Погруженная в тревожные ожидания, Джейс подскочила, когда из кустов на нее с жалобным блеянием выбежал винторогий крупный козел с черной длинной шерстью. Животное выглядело одичавшим, но нападать не стало. Блеснув квадратными зрачками оранжевых глаз, пробежало мимо.
Девушка помотала головой, успокоено выдыхая. Ей теперь на каждом шагу мерещилась опасность: вторые сутки без сна, раны, голод, который она ощущала общим подташниванием — все это подтачивало психику, с одной стороны притупляя восприятие действительности, с другой — болезненно обостряя.
Вот и тропинка, деревянный настил, несколько старых столбов с натянутыми проводами. Когда по обе стороны дорожки, наподобие ворот, предстала сетка рабица, видимо, некогда обносившая все подступы к холму, Джейс поняла, что осталось каких-то пару шагов. Стоило только повернуть голову налево, чуть приподняв скребущий землю измученный взгляд, — и правда предстал двухэтажный дом, беленький, аккуратненький, с витражами. Подниматься становилось все сложнее, но повторять трюк с падением на пороге не хотелось.