Нет жизни никакой
Шрифт:
— Не болтай!
— Болтун — находка для шпиона!
— Сохраняя тайну, помогаешь Родине! — Враг не дремлет!
Посреди комнаты стоял широкий и приземистый, как танк, стол. На столе белели разбросанные бумаги и возвышалась монументальная пепельница, исполненная, как мысленно предположил Никита, из мрамора.
Брюнет в красной косоворотке, некоторое время исподлобья рассматривавший незваных гостей, заложил руки в карманы и проговорил полувопросительно:
— Сами, значит, пожаловали?
— Сами, — согласился Никита. — А позвольте узнать,
Брюнет недобро усмехнулся.
— Не пытайтесь казаться глупее, чем вы есть на самом деле, мистер шпион, — сказал он. — Вы прекрасно знаете, где находитесь. Иначе бы вас тут не было.
Несколько секунд Никита пытался проникнуться логикой высказывания, но это ему не удалось. Пока он раздумывал над тем, что ответить брюнету, в разговор вступил полуцутик Г-гы-ы, который не имел привычки раздумывать над чем-то вообще и над своими словами в частности.
— Ты чего мне лепишь? — выкрикнул Г-гы-ы, отпуская ногу Никиты и выходя на свет из своего убежища. — Ты кто такой вообще, придурок?
— И это вам наверняка известно, — все так же загадочно высказался брюнет. — Ну, уж если вам угодно играть игру, то, пожалуй, скажу. Я — Олег Кошевой. А вот он…
Вперед выступил еще один брюнет — очень похожий на первого и точно так же одетый. И выражение лица у обоих брюнетов было одинаковым — собранное, волевое и целеустремленное, как у человека, которого внезапно застал в общественном транспорте приступ диареи.
— А вот он, — продолжал говоривший. — Тоже Олег Кошевой. Только — Олег Кошевой-младший. Если присмотреться, можно заметить, что он несколько уступает мне в размерах.
Никита присмотрелся и согласно кивнул. Потом вдруг спохватился.
— Это какой Кошевой? — спросил он, смотря то на одного брюнета, то на другого. — Тот самый, что ли?
— Тот самый, — хором подтвердили брюнеты.
— А ты что — их знаешь? — удивился полуцутик.
— У нас на Земле их все знают, — сказал Никита. — Подпольщики, борцы с фашистской Германией, с оккупантами. Члены организации «Молодая гвардия». Я кино видел в детстве. И книжку, кажется, читал. И еще в газете читал, что в книжке и в кино все — не выдумка, а как было на самом деле. То есть — правда. Очень приятно познакомиться, — с чувством проговорил Никита, шагнув навстречу брюнетам.
Однако те руки из карманов брюк не вынули, и протянутая ладонь Никиты неловко зависла в воздухе.
— Приятно сознавать, что враг отдает себе отчет в том, какие противники ему противостоят, — проговорил Кошевой, презрительно глядя на Никиту. — Фильмы про нас снимают и книги пишут. Но ничего. Нашу «Молодую гвардию» раскрыть не удастся никому.
— Ты чего? — нахмурился Никита, зачем-то вытирая правую руку о бедро. — Какие мы тебе враги? Ты с фашистами боролся, вот и борись. А я — коренной русский. У меня прадеда Иваном звали.
— Мы с фашистами не боролись! — в один голос заявили оба Кошевых. — Мы с ними — боремся! И по сей день. Потому что коричневая угроза еще не умерла! Война еще не закончена.
— Это он
Кошевой-младший испуганно вскрикнул. Кошевой старший хоть и побледнел, но криво усмехнулся и сказал:
— Дезинформация! Гитлеру никогда не взять Москву! Русский народ под руководством вождя Иосифа Виссарионовича Сталина непобедим!
— Народ и армия едины! — дрожащим голосом добавил Кошевой-младший.
— При чем здесь Гитлер? — в свою очередь удивился Никита. — Усатому давно того… кирдык.
— Это ты про какого усатого говоришь? — подозрительно нахмурился Кошевой. — Усы, они, знаешь, разные бывают…
— Я больше не могу! — завопил вдруг полуцутик. — Хватит загадками говорить! Ни черта не понимаю в ваших разговорах! Мне только одно ясно — эти кренделя чернявые нас с тобой, Никита, за каких-то шпионов принимают. И вообще — странные они какие-то… И что они делают в Пятьдесят Восьмом Загробном?
— Они подпольщиками были в мире живых, — объяснил Г-гы-ы Никита. — Но их фашисты… то есть… э-э… нехорошие люди такие… замучили зверски. Они оказались в Загробных Мирах и по инерции продолжают свою деятельность. Только в одном вопросе разобраться не могу — почему их двое? Насколько я помню, Олег Кошевой один был. Никаких младших братьев у него не было.
— А он и не младший брат мне, — угрюмо проговорил Кошевой. — Я такого не говорил. Он тоже — Олег Кошевой. Нас двое. Но я побольше, а он поменьше. Потому он и младший.
— Пургу какую-то гонит, — усмехнулся Никита.
— Да почему, — пожал плечами полуцутик. — Как раз с этим все понятно. Люди настолько увлечены были на Земле своей деятельностью, что и после смерти не изменились. Делают то же, что и тогда, когда были живыми. Это бывает вообще-то…
Кошевые растерянно переглядывались между собой.
— А насчет того, что я не знаю, кто такие фашисты, ты, Никита, ошибаешься, — продолжал разглагольствовать Г-гы-ы. — Очень даже знаю. Я с мертвецами со многими знаком. Как-то бухал с таким покойничком… звали его как-то странно. Имя — Адольф, а фамилия двойная, да еще такая, что и не выговоришь. Сейчас попробую — Гитлер-Шик… шик… глюмберг… Нет, не так… шикл… шильк… бру-берг… Нет, не вспомню…
— Ага! — закричали вдруг оба Кошевых. — Теперь понятно, с кем мы имеем дело! Высокопоставленные шпионы! С самим Гитлером знакомы!
И, глядя друг на друга изумленными глазами, затараторили, словно разучивая детскую песенку:
— Высокопоставленные шпионы! С самим Гитлером знакомы! Высокопоставленные шпионы…
— Сумасшедшие, — символически сплюнул на бетонный пол полуцутик и вполне по-земному покрутил пальцем у виска. — Как и те старушки, одна из которых на тебя пялилась.
— Это не старушки! — закричал Кошевой-младший, отвлекаясь от песенки. — Это Зоя Космодемьянская и Павка Корчагин — они замаскированные. Это они вас сюда заманили! А теперь мы вас, шпионы проклятые, будем пытать!