НеТемный 2
Шрифт:
— Неужели мои уши обрели отдых? — проворчала Креона, проводив взглядом барда.
Дайю возилась с Кутенем, который теперь, когда наелся Тьмы из банки, а потом ему ещё достался кусочек силы мага, легко ерошил причёску принцессы. Она распустила волосы, и под её хохот цербер заматывал ей лицо длинными чёрными локонами.
Я не был против. Это хорошо тренировало мелкого Кутеня, он сегодня отлично показал себя.
— Кто это? — спросила Креона, — Я не вижу… Вроде бы тень.
— Цербер, пёс из глубин Тьмы, — спокойно ответил я, —
— Моркатова стужь… Пёс? — глаза Креоны расширились, — Так ты и вправду…
— Хморок? Не знаю, чародейка, но мне об этом сказал уже второй встреченный мной бог.
Не знаю, что её удивило больше. То, что я воплощение давно ушедшего Хморока, или то, что я так легко общаюсь с богами.
Снова зашуршали рядом кусты. Испуганный детский топот удалялся, и я с сомнением проводил его взглядом. Десятый бы вскинул руку, и Тьма пожрала бы подслушивающего наглеца. А вот проповедник Малуш должен понимать, что дома этому чертёнку всё равно никто не поверит — посмеются над бреднями, а скорее всего всыпят по самое не балуй, чтоб не поминал нехорошего северного бога.
Ещё ватага детей пронеслась мимо, правда, за ними с криками бежала уже вполне взрослая и очень недовольная женщина. Кажется, хозяйка домика под холмом, и, кажется, у неё стащили курицу.
— Не для этих мест эти разговоры, — буркнул я, — Потом.
— Как говорят у нас в Лучевии, — сказала Дайю, над которой, заплетаясь в корявую косу, подымались её волосы, — Если хочешь поделиться секретом, закрой окно.
Я ничего не сказал. Мне самому следовало бы опросить колдунью насчёт её наставницы и Каменного Совета, о котором я услышал, но сейчас меня интересовало другое.
Сила Вайкула, которая всего пару часов назад свистела во мне ураганом, сейчас успокоилась, и сносить противников мановением руки я уже не мог. И требовалось вообще понять, на что я сейчас способен.
Я не маг… Всё ещё не маг. Я не прошёл инициацию, чтобы пробудить контуры, не чувствую источника магии, чтобы повелевать ей.
Призыв Тьмы — это привычка из прошлой жизни, остатки былого могущества. Тьма отзывается, но сразу же блокируется бросской кровью. И хоть сколько я могу тужиться, вся Тьма будет сжигаться, это будет лишь злить меня сильнее.
Тем более, в первые минуты после появления в этом мире я явно был сильнее. Остатки могущества Десятого тогда только развеивались, поэтому я даже смог наколдовать исцеляющее заклинание. Смог бы я сделать это сейчас, даже не знаю.
Сам по себе огонь внутри меня не возникает. Только как реакция на Тьму… Это получалась какая-то двойная, неудобная магия. Допустим, случится чудо, я выучу заклинание магии огня, например, простой огненный шар. Чтобы его метнуть, мне сначала надо вызвать Тьму, добиться реакции крови, а потом… Да ничего потом, это физическое свойство, и действует только внутри.
А воздух?
Я задумчиво повёл рукой, и листва на кустах рядом с нами зашелестела, подёрнутая порывом ветра.
Когда я делал это, то использовал навыки Десятого, когда вот так же всполохами Тьмы уничтожал врагов. А сейчас сила Вайкула угнездилась где-то во мне, погружаясь всё глубже, становясь частью меня, и я терял связь с этой магией.
Да твою ж Бездну, где этот грёбанный источник магии?!
Креона всё это время следила за мной, и с сожалением сказала:
— Будь я Отмеченной, я помогла бы тебе… Да и то, моя стихия — это холод.
Я посмотрел на неё, слегка поражённый. Да чтоб тебя, свет смердящий, как я сам-то не догадался?! У-у-у, тугие варварские мозги!
Колдунья чуть сдвинулась от меня, слегка испугавшись ошарашенного взгляда.
— Что не так? Ты же знаешь, что послушники не могут пробуждать магию.
— Я вообще забыл, что её надо пробуждать! — проворчал я, едва сдерживаясь.
Целую ночь спасать Креону от неправильной инициации похотливым стариком, и при этом ни разу не вспомнить, что сам я, по сути, начинающий ученик, даже ещё не послушник. Какая магия, какие заклинания?! Какой источник?
Впрочем, это не моя проблема, а наставника… Мне просто надо найти наставника.
Да-а-а, Десятый… Ты просто самый великий тугодум из всех Тёмных Жрецов.
— О-о-о, наро-о-од, — послышался голос барда. Он шёл к нам, пошатываясь и обнимая какую-то старую лютню с торчащими во все стороны струнами.
Ветер принёс нам запах креплёного вина, от Виола чадило так, что у меня самого закружилась голова. Где он успел так наклюкаться за какие-то полчаса?
— Это ща пройдёт, — бард подошёл и встал, качаясь от ветра, как кусты рядом с нами, — М-м-магия… М-м-маюна…
Он тронул единственную целую струну, глядя на Креону, вытянул губки бантиком. Колдунья только поморщилась, а бард улыбнулся ей:
— Северные ляжки… для тебя эта песня, Кре… кря… — он ещё раз тронул струну, и рухнул лицом в траву, едва не раздавив лютню.
— Какого хрена? — я хотел было уже схватить его за шкирку и ещё раз приложить об землю, но рука барда, прошуршав по траве, ткнула в сторону города.
Не поднимая головы, пьяный Виол пробурчал:
— Через полчаса… у третьей башни… мой… наш друг… ик!.. будет ждать… — и захрапел. Другая его рука расслабилась, и оттуда ссыпалось четыре медяка. Хм, он ещё и сдачу принёс.
Глава 3
У третьей башни мы были раньше, чем через полчаса, но бардовское «это скоро пройдёт» всё никак не проходило. Виол храпел, свесившись с моего плеча, и просыпаться всё никак не собирался.
Бард не соврал. Через полчаса нас и вправду встретили — скрипнула маленькая, едва заметная дверца, скрытая неопрятными кустами жимолости под башней. К нам выползла пара хмурых стражников, дородные мужичков в дешёвых казённых кольчугах, подёрнутых ржавчиной, от обоих здорово разило вином.