НеТемный 3
Шрифт:
Враг угрожал клинком, но я уже не думал, что делать. Мои руки отбивали, тело само контратаковало, и только спустя секунду я понимал, что произошло.
В магии всё оказалось несколько сложнее, потому что овладеть мыслью сложнее, чем мышцами… Вот чем для мага отличается обычная мысль от намерения?
Например, послушник, которого отчитал маг высокого ранга, испытывает обиду. Он смотрит исподлобья, жуёт мысленную жвачку, придумывает для обидчика небесные кары…
И вот есть обычное мыслеблудие, где послушник в фантазиях испепелил наставника
Где же та граница?
Ученик, который ещё не прошёл инициацию, долго нащупывает эту границу. Медитации, созерцания, долгие повторения магических формул… Он пытается двигать той невидимой рукой, пытается удержать в невидимых пальцах магию.
Иногда у него получается заклинание, иногда нет. Чаще — нет.
Наставник же, когда инициирует источник магии и возводит ученика в ранг младшего послушника, словно хватает его за эту невидимую руку. Выкручивает её, сжимает, заламывает духовные пальцы так, чтобы тому было больно, чтобы он прочувствовал каждой своей чакрой, где же у него этот источник.
Нет, великим магом, конечно, послушник после инициации сразу не станет. Но каждый раз, намереваясь сотворить магию, мысленно он будет обращаться в ту точку, которую указал наставник.
Да, открытие источника — это как почувствовать лишнюю руку. Именно такое сравнение я подобрал для себя, и бывшему солдату императорской армии так было легче понять…
Я лежал на тёплых камнях, обдуваемый сквозняком, и голова спящей Агаты покоилась на моей груди. По сравнению со мной, бросским варваром, наставница Креоны казалась миниатюрной, но я был с ней аккуратен…
Оглаживая её изгибы, задерживаясь на таких манящих округлостях, я думал. Хм-м… Смердящий свет, а это довольно странно — вот так заняться вдруг сексом посреди «кровавого барьера». Я прекрасно видел, как за мутным куполом маячит тень разъярённого Ефима — его лютая злость так ярко окрашивала ауру Тёмного Жреца в красный свет, что даже такой дубоголовый варвар, как я, видел это.
Я ухмыльнулся, провожая его летящую размытую тень взглядом. Ефим, наверное, не ожидал, что дремучий бросс вот так сразу подкатит свои чакры к его пленнице. Ну, мир магии жесток…
Слегка ошалевшие мозги пытались в который раз прокрутить, что же произошло несколько секунд назад, но одно точно было ясно — я далеко не первый и, наверное, даже не десятый послушник, которому Агата инициировала источник подобным образом. Дочь Луны оказалась такой горячей львицей, что назвать её колдуньей холода у меня бы теперь не повернулся язык.
А источник магии огня я теперь чувствовал… Он пульсировал внутри меня, словно кулак, стиснутый до побелевших фаланг. Я ещё не знал, смогу ли вот так сразу развернуть этот незримый кулак, пошевелить астральными пальцами, метнуть огонь или сделать ещё что-то.
Ещё мне казалось, что этот
Агата нашла источник довольно странным образом. Чуть не заморозила мне все чакры и магические контуры, пока не почувствовала, где именно моя душа не подвергается заморозке. Она была опытной наставницей, и проверила это несколько раз.
Именно в этот момент я, судя по всему, и болтал с богиней луны.
Колдунья шевельнулась, очухиваясь от магического сна. Она потеряла много сил на предсмертный холод, на создание ловушки внутри этого купола, да и на борьбу со мной…
И вдруг купол над нами исчез.
— Моркатова стужь! Почему я жива?! — Агата подняла голову, ошарашенно таращась на меня, — Я отдала все силы, до капли. Потому что яд…
— Кстати, яд, — я прикусил губу, — Его теперь нет. Он тёмный, я сжёг его.
Агата хотела сказать ещё что-то, но над нами разнёсся свистящий от злости шёпот.
— Твою ж мать… — Ефим, парящий под сводами пещеры на вихрящемся облаке, смотрел на меня с ненавистью.
Нет, не на меня, а на нас. На обожаемую и обнажённую Агату, прижимающуюся ко мне… Его лицо исказилось гримасой, подсказывающей, что мозги у Тёмного Жреца уже не работают.
— Я убью тебя, бросс!
Глава 27
— Она должна была быть мое-е-е-ей!!!
Ефим заорал так, что я даже со скалы увидел, как летит слюна с его губ. А вроде высоко парит на своём собственном облаке.
Потом он, сотворив руками замысловатую печать, махнул в нашу сторону — и с его пальцев сорвались, вырастая в размерах, настоящие воздушные вихри. Они быстро вращались, словно прозрачные метательные звёзды, и оглушительный свист заполнил своды пещеры.
Мой мозг сработал быстрее молнии — я подхватил ошарашенную Агату за талию и рванул в сторону. Мы не успевали, и вихри настигли нас как раз в тот момент, когда я отталкивался ногами. Но мой внутренний магический кулак сжался, активируя «огненную сферу», которой я так мастерски овладел, съев Огнецвет. Правда, так и не вспомнил, как на самом деле называется заклинание.
Всё же нас с Агатой приложило крепко…
Огненный щит выдержал, но тут же лопнул, и нас отбросило ударной волной в колонну с обрывками цепей. В полёте я сориентировался, успев извернуться, чтобы обнять Агату, и врезался в препятствие спиной.
Удар был оглушительной силы — меня приложило затылком так, что высыпали звёзды из глаз. Спину пронзила боль, в ней что-то гулко треснуло, и я, едва зацепившись угасающим сознанием за реальность, сполз вниз… Надеюсь, это треснул не мой позвоночник.
— Смердящщщ… ох… щий свет, — вырвалось у меня.
Агата выскользнула из моих рук и вскочила на ноги, изумлённо глядя на меня. Я свесил голову, перед моими глазами мелькнул просвет между её бёдрами. Северянка тоже отличалась худобой, как и Креона.