НеТемный 4

Изотов Александр

Обочина здесь плотно обросла колючими кустарниками, но мы нашли проход, и вскоре уже смотрели с вершины холма на несколько строений, пристроившихся в низине.

Холмы, изредка поросшие рощицами, высились до тёмного горизонта, насколько хватало глаз, и тракт петлял между ними. Поднявшись на вершину, мы как раз встретили момент, когда исчез последний отсвет солнца, и в тёмном небе одна за другой стали зажигаться звёзды.

Беглый взгляд показал, что полноценным постоялым двором можно было считать только одну двухэтажную

таверну. Она была огорожена добротным частоколом, и имела в своём просторном дворе целую конюшню. Напротив стояли ещё два одноэтажных строения, и они явно были рассчитаны на кошелёк пожиже.

Замелькали фонари, кто-то с ними бегал по двору. Послышался далёкий тревожный звон. Что за суета?

Едва ночь окончательно вступила в свои права, как моя нижняя чакра сжалась, чувствуя назревающие проблемы. Одновременно с этим Кутень прислал образы, и я выругался:

— Да смердящий свет!

— Это то, о чём я думаю? — со вздохом спросил бард, усиленно вслушивающийся в ночную тишину.

— Упыри.

— Маюнова грусть!

Рядом недобро заурчал медоёж, и Лука, залёгший рядом с ним, сразу стал его поглаживать и успокаивать.

— Не бойся, Бам-бам, господин Малуш что-то придумает.

В ответ я только хмыкнул. Мне бы столько уверенности, сколько в этом мальце.

Дешёвые таверны скорее всего уже были вырезаны под ноль, и теперь только постоялый двор, окружённый частоколом, сдерживал натиск уже бывших соседей. Довольно серьёзная охрана с крыши отстреливалась от упырей, перелезающих через ограду.

Глупцы, на что они надеются? Впереди целая ночь, и им нужно молиться, чтобы вдобавок ещё не взошла луна.

Одна из тварей всё же перемахнула через забор, и её срезали стрелой у самого входа в конюшню. Оттуда послышалось жалобное ржание перепуганных лошадей, и я недовольно поморщился. Осветлённая душа Малуша… кхм… то есть, теперь уже моя душа как-то особо остро реагировала на страдания невинных созданий.

Пришлось волевым усилием вернуть себе равнодушие. Погоди, Малуш, ещё успеем с криком сорваться в атаку.

Я подметил про себя, что подстреленный возле конюшни упырь уже не встал. А значит, стрелы у обороняющихся зачарованы должным образом, и у них есть шанс. Скорее всего, там есть люди Кровавого Левона или самого Шана Куо…

Над двором затрепетали ещё и огненные следы. Кто-то стрелял горящими снарядами, пытаясь поджечь забор, и в помощь им из окон заструились пламенные атаки магов. Наивные, они что, действительно думают, что упыри боятся обычного огня?

Хотя, если так разобраться, то сгоревший дотла упырь лучше, чем не сгоревший.

— Креона и Дайю там? — бард с ужасом смотрел на развернувшуюся внизу баталию.

Он дёргался на месте, будто разрывался на две части. Одна его часть явно ждала вердикта, что обворожительная хладочара внизу, и надо бежать её спасать… А другая надеялась, что её там нет,

и можно спокойно драпать отсюда куда подальше.

— Я ищу их, — равнодушно ответил я, осматривая картину одновременно и своими глазами, и зрением Кутеня. Тот перелетал из здания в здание, тщательно обнюхивая и прослушивая эфир.

Из дешёвых таверн выбегали ещё и ещё упыри, сразу устремляясь к шумным соседям. Слишком много… К счастью, твари нас не видели и не чуяли, даже ветер нам в этом помогал. С низины уже несло гарью, и медоёж недовольно чихнул.

— Господин Малуш, мы же им поможем? — спросил Лука, со страхом глядя в темную низину, мельтешащую огнями и криками, — Древо ведь говорит помогать, да?

Мне очень не хотелось отвечать на этот вопрос, потому что ответ не понравился бы нам обоим. Я чувствовал, что лиственники давно скатились до идейных пацифистов, как Орден Света в последние его дни.

Лиственники и пальцем бы не пошевелили в данном случае… Только призывали бы молиться, чтобы Древо спасло заблудшие души.

К оружию и деньгам им, видите ли, прикасаться нельзя. Чистоплюи, забывшие, что их миссия не только нести Лиственный Свет в каждый уголок Тахасмии, но и защищать его. Защищать, пока мир не погряз во Тьме.

Бард переглянулся со мной, потом нехотя прошептал мальчишке:

— Лука, все Ветви Лиственной веры, насколько знаю, учат смирению.

— А может, есть какая-нибудь колючая? — наивно спросил тот, — Вот Бам-бам, он же от природы колючий и зубастый, при этом вон какой добрый.

Услышав такую наивную, и в то же время невероятно мудрую мысль, я только поразился. Юный разум мальчишки зрил прямо в корень, минуя неизвестные ему грозди законов и правил, которыми лиственники обложили себя за сотни лет.

— Господин Малуш тоже прям как Бам-бам, — продолжал мальчишка.

— А ты слышал про шиповник? — спросил Виол, — У северных народов Лучевии… да, кстати, громада… у вас, броссов, шиповник тоже священен. Кузнецы специально сжигают его в печах.

— Вот даже как? — спросил я и, сев, под внимательным взглядом Виола и Луки выложил стрелы.

Ни лука, ни арбалета у меня не было. Медоёж, когда хватал того гостя, был очень неаккуратным.

— Мы идём туда, громада?

— Я иду. Дайю и Креона там.

Кутень уже передал мне, что они на втором этаже. Кажется, подельники Шана Куо, которые хотели увести Дайю и Креону у людей Кровавого Левона прямо из-под носа, здорово так облажались. Потому что картина, которую я сейчас видел, явно не была похожа на продуманный план.

А Креона молодец, умница девочка! Смогла вырваться с девчонкой из лап заговорщиков, забаррикадировалась на втором этаже с кучкой работников гостиницы, и теперь все вместе они пытаются отбиться.

Голубое оперение, значит, должно успокоить упыря. А жёлтое, символизирующее свет, должно убить.