Нетипичный маньяк
Шрифт:
Андрюха выбрал самовар и поволок его домой. Ерофеиха взяла кусок недоеденного пирога и вынесла Графу, шустрому щенку, взятому недавно у злосчастного Веньки Спиридонова. Перед сном подумала, что нужно будет еще отдать самовар Сычихе да два Кольке Большакову: его предки, как и Нюркины, тоже были раскулачены в начале тридцатых. Позвонила дочь. Все в порядке, Аленка хорошо кушает и спокойно спит. А перед сном Ерофеиха вспомнила самое приятное после рождения внученьки событие и улыбнулась. Это случилось сегодня днем.
Мария, встретив ее в магазине, сказала:
– Ты это, Лид, заходи
Она кивнула и быстро пошла домой: в груди вдруг стало жарко, в носу защипало, а глаза увлажнились...
Мария, Вика и Лара съездили на могилу бабушки. Как всегда, их свозила туда Александра, которую немного мучил токсикоз, а в целом она чувствовала себя хорошо. Бабушка Агафья была из соседней деревни. Здоровье у нее было слабое: и сорока лет на свете не прожила. Мария, ее единственная дочь тогда только техникум закончила. Отец Марии был здоровяком, но вскоре последовал за женой: поехал в город продавать мясо, и его зарезали местные хулиганы.
Похоронили бабушку Агафью рядом с ее родителями: она была их единственным, поздним ребенком. А потом Мария вышла замуж в Кузьминки за Володьку Пушкова, отца Вики и Лары, который позже погиб на работе. Вот и приходится теперь в дни памяти бабушки Агафьи ездить в другую деревню. А раньше они втроем ходили туда пешком.
Александра теперь по субботам посвящала Вику в свои дела: ей предстояло на время заменить бывшую свекровь. Саша оказалась хорошим преподавателем: Вика быстро вникала в суть дела, казалось, теперь она знает о мебели все. Она вникала и в бухгалтерию, и в менеджмент, и в рекламу. Еще немного, и из газеты на время придется уйти... А еще Вике нужно было выбрать подарок: у Лося, директора школы, дочь Наталья, выпускница пединститута, умница и красавица, выходила замуж за Игорька Козлова, сына главы местной администрации.
Женя шла из школы, погруженная в свои невеселые мысли. Сергей Михайлович по-прежнему оставался центром мироздания для юной влюбленной девушки. Впереди нее не спеша двигались жена директора Наталья Федоровна и невзрачная русичка Лариса Юрьевна, жена математика. Учительницы обсуждали какого-то мужика.
– До чего же работящий, до чего же хозяйственный, просто чудо, а не мужик. День и ночь на эту лентяйку пашет. Прямо совести у нее совсем нет.
– Ой, Наталья Федоровна, чужие мужья всегда прямо ангелы во плоти. А я вам скажу, что он жлоб редкостный. Я сама видела, как он выброшенные за калитку цветы подобрал и домой сажать поволок. Прямо Плюшкин!
Конечно, Жене эти бабские разговоры были не интересны, но она надеялась услышать что-нибудь о Нем, и потому, тщательно соблюдая дистанцию, двигалась за женщинами, навострив уши.
– Ну, ей-то они ничего не жалеет, да еще, видишь, и цветочки ей сажает, кобыле этой. До чего же противная баба, наглая, высокомерная. Помнишь, Ларочка, в какой юбке она на выпускной приперлась, просто срам! Позорище! Я ее так деликатненько в сторонку отзываю, намекаю, мол, у нас все же тут дети, а в такой юбке чуть нагнешься и трусы будут видны. Знаешь, что она мне ответила? Оглядела сначала меня с головы до пяток, сморщила нос, а потом и говорит: «По-вашему, я должна одеваться в стиле
– Да уж, та еще оторва. В старые времена она бы под красным фонарем стояла за два рубля, а теперь - педагог! И зачем такие в школу лезут?! Стояла бы себе на рынке, как вся ее родня. Не удивлюсь, если она еще потихоньку и за воротник закладывает.
– Ларочка, она ведь и твоему Сереже глазки строит будь здоров.
– Да нужна ему эта потаскуха! Будьте спокойны, Наталья Федоровна, он до таких брезгливый. Ну там поболтает, похихикает и ладно. Не может же он к ней спиной поворачиваться, когда она с ним заигрывает. Слышали бы вы, как он о ней дома отзывается!
– Ну, я на твоем месте, Ларочка, не была бы так уверена. Мужики - те еще актеры, уж поверь мне!
– Нет, Наталья Федоровна, об этом и речи быть не может. Он на дух не выносит таких дешевок!
Женя горько усмехнулась. Русичка, конечно, нагло врет. Сережа не похож на двуличного человека, а к химичке, если речь шла о ней, он явно относится очень хорошо.
– Кстати, она ведь и со старшеклассниками нагло заигрывает!
А, так речь вовсе не химичке! Женя не раз видела, как англичанка Верочка строит глазки рослому симпатичному Кириллу и вообще относится к мальчикам явно лучше, чем к девочкам. Тоже та еще модница, молодая и хорошенькая, и муж вокруг нее зайчиком скачет.
Затем разговор двух женщин перекинулся на скорую свадьбу директорской дочки. Наконец, Наталья Федоровна дошла до дома, женщины распрощались, и Женя незаметно шмыгнула в проулок. Жаль, что ничего интересного про Сережу она не услышала...
Сергей Михайлович метался по комнате, словно зверь в клетке. Жена что-то стряпала, гремя кастрюльками. Сегодня пятница, уже почти что вечер. Все, он больше не может... Незримая сила постепенно затягивала его в свой аркан, и сопротивляться ей становилось уже невыносимо. Нет, он больше так не может! Не может! Это невыносимо.
Учитель математик начал собираться. Он жаждал лишь одного: черное безумие ночи, исполнение самых необузданных фантазий, взрыв наслаждения, молодое, шелковое, ароматное, потное от приятной усталости, медовое на вкус тело, готовое покорно выполнять любые его желания... Он завел машину и выехал со двора.
Как всегда, вечером позвонила Танюха. Ерофеиха извлекла мобильный и гордо ответила дочери:
– Я, Танюш, это, в гостях, у Марии чай пью...
На том конце удивленно замолчали.
Пользуясь моментом, Ерофеиха призналась:
– Я ведь, Тань, это... Все самовары раздала... Вы уж не обижайтесь на меня...
Танюха подала голос:
– Мам, да ты что! И правильно сделала! Ну их к черту! А то мы вечно были, как проклятые, из-за железяк этих. Молодец! Всем им нос утерла. Я тобой горжусь!
У Ерофеихи словно камень упал с души. Как все хорошо сложилось! Конечно, она не могла компенсировать сельчанам весь ущерб, нанесенный когда-то ее предком, но сделала все, что могла, и ее совесть теперь была чиста. А что касается зятя, то не из-за самоваров же он на Танюхе женился.