Неторопливо, бережно, всецело
Шрифт:
— Что? — выдыхаю я. — Как такое могло произойти?
— Похоже, сестра Эдварда рассказала ему, что с ней не очень хорошо обращались. Эдвард потерял голову и сорвался. Он ударил приёмного отца, и они оба боролись за нож, который был у того мужчины. Эдвард провёл всё утро в операционной.
— Он в порядке? — обеспокоенно спрашиваю я.
Фил качает головой.
— Не уверен. Именно поэтому я и решил его навестить. Он больше никого не захочет видеть, а тебе вроде бы удалось установить с ним контакт, когда вы были в лагере, да и на вчерашнем собрании. Вот я и подумал,
— А что теперь с ним будет? — интересуюсь я.
— Если повезёт, то его действия расценят как самозащиту. Попав в неприятности в прошлый раз, он был несовершеннолетним. Сейчас ему восемнадцать. Поэтому если обвинения всё-таки предъявят, его будут судить как взрослого. — Он качает головой и тяжело вздыхает. — Нужно, чтобы он рассказал кому-то свою версию событий, тогда Кастер сможет составить план защиты, но Эдвард не станет ни с кем разговаривать. Я уже связался с Бобом Кастером, и он тоже приедет поговорить с ним.
— Он у Рейган, — сообщаю я.
Фил бросает на меня взгляд и включает передачу.
— Да, я слышал.
Я откидываюсь на сиденье и почёсываю затылок.
— Я же говорил тебе обращаться с ней бережно, — напоминает мне Фил.
— Я так и делал, — оправдываюсь я. — Обращался очень бережно.
— Её отец, мягко говоря, не в восторге, — сообщает он мне. Но я и так был в этом уверен.
— Я безумно её люблю, Фил, — признаюсь ему.
Он постукивает большим пальцем по рулю, но больше ничего не говорит. Когда мы приезжаем в больницу, Фил показывает своё удостоверение, и нас пропускают в палату. Он заходит, и я вижу Тик-Така — нет, Эдварда — лежащего на кровати. Из его тела торчат разные трубки и провода, а сам он выглядит таким хрупким… Рядом на стуле сидит молодая девушка, держа его за руку, и я почти не сомневаюсь, что это его сестра.
— Мне не стоило ему говорить, — произносит она. — Если бы я ничего ему не рассказала, всего этого удалось бы избежать.
Фил протягивает ей бумажную салфетку, а я засовываю руки в карманы, не зная, куда ещё их деть.
— Привет, — здороваюсь я, когда она переводит взгляд на меня.
— Ты, должно быть, Пит, — отвечает она с улыбкой. — Эдвард столько всего о тебе рассказывал.
— Что произошло? — спрашиваю я, кивая в сторону кровати.
Её брови приподнимаются, изображая притворное веселье.
— Он пожертвовал своей жизнью ради меня. Снова. Когда-то он уже сделал так и попал в колонию для несовершеннолетних. А сегодня всё повторилось.
Фил кладёт руку ей на плечо и заставляет повернуться.
— Я бы выпил кофе, — говорит он. — Прогуляешься со мной?
Думаю, она понимает, что я хочу поговорить с Эдвардом, поэтому кивает и с тоской смотрит на кровать.
— Пожалуйста, убеди его бороться, — шепчет она. — Не позволяй ему опустить руки.
Они с Филом уходят, а я присаживаюсь на её стул и рассеянно грызу ногти, размышляя, стоит ли его разбудить.
— Я такой симпатичный, что ты даже в себя прийти не можешь, да? — спрашивает он тихим голосом. А я и не заметил, что он проснулся. —
— Как у тебя дела? — спрашиваю я, стараясь придать голосу хоть немного веселья. — Выглядишь ужасно.
— Спасибо. — Со стоном он пытается приподняться в кровати. — Говорят, жить буду. — Его взгляд блуждает по комнате, и я гадаю, думает ли он о мужчине, которого убил.
— Я рад, — отвечаю ему. Понятия не имею, как разговаривать с этим парнем. Я совсем запутался. — Расскажешь, что произошло?
Он отрицательно мотает головой.
— И всё-таки, почему бы нет? — настаиваю я.
— Он мёртв, так ведь? — спрашивает он. И по его щеке катится слеза, которую он тут же вытирает.
— Ага.
— Некоторые люди заслуживают смерти, — заявляет он. Но на его лице нет и тени улыбки, а голос надрывается. Уверен, ему больно.
— А он заслуживал смерти? — снова задаю ему вопрос.
— Он обижал мою сестру, — говорит он. — Я понял это в ту же секунду, как зашёл в комнату. — Он так сильно сжимает поручень кровати, что костяшки его пальцев белеют. — Ей даже не нужно было ничего говорить, я просто увидел это в её глазах. Как и в прошлый раз.
— Там был нож? — Я продолжаю выяснять подробности, стараясь запомнить всё, что он говорит, и размышляю о том, что стоило бы это записать.
Его взгляд устремляется ко мне.
— Не мой, — объясняет он. — Это был его нож. И он пошёл с ним на меня, а я не смог его остановить. — Он кладёт руку себе на живот. — Он пырнул меня, а когда я вынул нож, то набросился на меня и напоролся на него. — Теперь он открыто плачет. — Клянусь богом, я не собирался его убивать.
Я наклоняюсь и хлопаю его по руке, крепко её сжимая, а наши большие пальцы переплетены, как при настоящем мужском рукопожатии.
— Это был несчастный случай.
— Как думаешь, мне поверят? — спрашивает он.
— Не знаю, — тихо отвечаю я. Не хочу давать ему ложную надежду.
— Знаешь, а у меня ведь были планы, — признаётся он, хлюпая носом. — И я их записал.
Господи боже!
— Я хотел, чтобы сестра мной гордилась. Хотел стать для неё тем, кого не было у меня.
— Ты всё ещё можешь этого добиться, Эдвард, — говорю ему.
Он качает головой и задаёт вопрос:
— Меня посадят?
— Не знаю, — всё так же отвечаю я.
— Не хочу в тюрьму, — говорит он.
— Нам нужно сделать тебе парочку татух, — предлагаю я. — Никто не рискнёт с тобой связываться, если ты будешь весь в татуировках. — И сжимаю его руку. — Можешь сделать для меня кое-что?
— Что именно? — спрашивает он, недоверчиво глядя на меня.
— Мне нужно, чтобы ты запомнил, что твоя жизнь так же важна, как и жизнь твоей сестры.
— Это не так, — начинает он.
В этот раз я внимательно всматриваюсь в его лицо. И могу думать только о том, как когда-то мысленно называл его Тик-Таком, хотя теперь понимаю, какую медвежью услугу оказал этому пацану. Он выше этого. Внутри он прекрасный человек, и я мог бы попытаться стать таким же. Но я судил о нём по внешнему виду и из-за этого чувствую себя ужасно.