Нетрацы. Тетралогия

Раков Николай Михайлович

Инженер мгновенно кинулся на голос. Подбежав и сразу сориентировавшись в ситуации, он без разговоров подхватил на руки Шамана и понес его к машине. Самум встал, опираясь на автомат, и поковылял следом. Когда он дошел до машины, тело Шамана уже было внутри, а инженер всматривался в сизую муть.

– Где Сирена? – спросил он, когда Самум схватился рукой за проем люка.

– Была за баком метрах в пятнадцати, – ответил психолог.

В паре метров от них в борт машины ударила автоматная очередь. Пули ушли рикошетом, заставив диверсантов

пригнуться. Штурмовики после неожиданного нападения начали приходить в себя.

– Быстро в машину, – прохрипел Колдун, первым энергично прыгая в люк.

Забросив внутрь автомат, Самум ухватился за скобу, приваренную с внутренней стороны проема люка, и, подтянувшись на руках, скрипя от боли зубами, перенес тело внутрь машины.

Неизвестное сооружение дернулось в руках водителя, оглушительно взревело и, повернувшись на одном месте, двинулось в сторону, где должна была находиться девушка. Психолог остался у открытого люка, кашляя от выбрасываемых двигателем газов и пытаясь рассмотреть в дыму спрятавшегося стрелка в знакомом комбинезоне.

Сирены в том месте, откуда, как помнил Самум, она вела стрельбу, не было, зато по броне, с каждой минутой усиливаясь, застучал стальной ливень.

– Что будем делать, ее нигде нет, – прокричал психолог в проем, за которым в кабине управления скрылся Колдун.

– Сейчас сделаем круг, разгоним этих лохранников и посмотрим повнимательней, – едва расслышал он за грохотом мощного двигателя.

– Поаккуратней. Не ломай все подряд, девчонку завалишь.

Колдун ничего не ответил, но машина слегка дрогнула от лобового удара. Снаружи опять все начало рушиться, грохотать и визжать. Сквозь эти звуки изредка прорывались человеческие крики. Психолог по‑прежнему наблюдал в открытый люк, выставив наружу ствол автомата. Наконец машина встала. Заключительным аккордом этого апофеоза разрушения стал глухой удар упавшей на ее крышу какой‑то металлической балки.

На некоторое время снаружи установилась полная тишина, изредка нарушаемая скрипом или треском. Потом сверху характерно загрохотал открывающийся люк, и Самум услышал тягучий волчий вой, оборвавшийся на самой высокой ноте и почти сразу начавшийся вновь. Вожак стаи беспокоился, звал отставших сородичей.

Выхлопы двигателя и поднявшаяся пыль не позволяли увидеть что‑нибудь в двух метрах от борта машины. Сверху инженер начал выстукивать по броне морзянкой:

– Сирена, Сирена, Сирена…

Психолог склонился над Шаманом, по‑прежнему лежащим на металлическом полу без движения. Шлем на голове командира был расколот, лицо залито кровью. Приподняв тело за плечи, Самум снял шлем и осторожно ощупал голову. Пальцы не обнаружили входного пулевого отверстия.

«Прошло по касательной и основательно контузило», – облегченно мелькнуло у него в голове.

Он расстегнул замки разгрузки, соединенной с бронежилетом, отбросил в сторону и приложил свое ухо к груди Шамана.

Сердце работало с перебоями, но командир был жив.

Самум полез в плечевой карман комбинезона раненого, вынул оттуда аэрозольный баллончик, имеющий два сопла распылителя, и направил одно из них на рану. Струя аэрозоля мгновенно смыла кровь и продезинфицировала место рассечения. Второй состав вспенился на ране, закрывая ее гибким лечебным бинтом.

– Нашей птахи нигде нет, – услышал психолог над своей головой голос Колдуна. – Что с Виктором?

– Контузия и ранение по касательной. Будет жить.

– Что делаем? Будем искать девчонку?

– Сначала скажи, что это за шайтан‑арба, которая ревет, как стадо бешеных павианов, и пахнет, как рассерженный скунс величиной со слона.

– Проходческий комбайн. Я слышал его работу, пока мы сидели в камере, но не был окончательно уверен.

– И что он может?

– Сто метров проходки в час. Диаметр рабочего диска шесть метров. Мы можем выйти отсюда парадным маршем и разнести здесь все так, что даже Базы заплачет от зависти.

– С управлением справишься?

– С этим малышом мы уже на ты. Больше всего мне в этой ситуации нравится то, что транспорт для отступления нам представлен этими лохранниками.

– А если нас в этой коробке поджарят?

– Ты что, смеешься? Если бы мне предложили выбор, я отказался бы даже от танка.

– Уходим, – принял решение Самум. – Если девчонка жива, мы за ней вернемся. Сейчас главное – выполнить задание.

– Зеленая она еще.

– Миша, не будем обсуждать очевидные вещи. Заводи. Сейчас в строю ты один. Есть еще вопросы?

Колдун молча кивнул и повернулся, собираясь идти в кабину водителя.

– Постарайся, чтобы нас не сожгли по дороге, – напутствовал его психолог.

– Замучаются, – не поворачиваясь, ответил инженер. – Нечем им нас жечь.

Через несколько секунд ровно урчащий двигатель взревел, и в этот момент до Самума донеслись три быстрых равномерных удара по корпусу. Выставив в люк ствол автомата, он осторожно выглянул, готовый в любой момент нажать на спуск. Вдоль борта проходческого монстра, придерживаясь рукой, сжимавшей автомат за броню, пробиралась Сирена. Она с трудом переставляла ноги среди мятых, разорванных кусков металла и битого камня.

– Стой! – закричал психолог, чувствуя, что комбайн через секунду сорвется с места.

Он высунулся по пояс из проема люка и протянул Сирене руку. Машина двинулась, но девушка успела схватить его за запястье. Психолог напрягся и изо всей силы дернул ее на себя, пытаясь втащить внутрь. Это почти удалось. Пролетев от рывка по воздуху, девушка ударилась грудью о борт машины, но ее голова и плечи оказались уже внутри. Еще усилие – и она упала на пол, пытаясь, превозмогая боль в груди, вдохнуть воздух.