Нетрацы. Тетралогия
Шрифт:
– Ты, что, все‑таки к поварам ходил, – усмехаясь, спросил Шаман у Лузгина.
– Почему к поварам?
– Петлицы тыла у девчат.
– Это служба охраны тыла. Так что не волнуйся, половником по своей умной голове не получишь.
– Что ж, и на этом спасибо.
Полоса препятствий представляла собой разбросанные по залу большие и маленькие ящики. Через одни можно было перепрыгнуть, другие были выше двух метров, и, чтобы их преодолеть, нужна была сила и ловкость. Был тут и импровизированный ров, и наклонная лестница, и бревно, пара канатов, и, как прикинул Смирнов, несколько сюрпризов – замаскированных ловушек.
При появлении
– Господин полковник… – начал офицер‑инструктор, но его доклад был прерван отмашкой Лузгина, который прошелся вдоль строя, оглядывая бойцов. Автоматы в руках, пистолеты в кобурах справа на ремне, ножи слева.
«Дожили, – мелькнуло в голове у Шамана, – ищем в женщине не красоту, а готовность и способность убивать».
В отличие от полковника, капитан смотрел на лица, фигуры, руки. Внутренне он вообще был против этих показательных выступлений. Качества будущего члена группы как бойца интересовали его не в первую очередь. Скажи он об этом Лузгину, его бы не поняли. Зачем наносить травмы начальству, чтобы потом оно за твоей спиной крутило головой или даже пальцем у виска. Этих жестов Смирнов не боялся, главное – кто в конечном итоге будет прав. Он почти никогда не спорил и исповедовал высказывание философа Сенеки: «Делай так, как хорошо, а не так, как дозволяется», отбрасывая первое слово мудрого римлянина «похвально».
– Какое задание у бойцов? – отрешаясь от своих мыслей, спросил он у инструктора.
– Прохождение полосы препятствий на время. Поражение шести мишеней. Три из автомата – десять патронов, две из пистолета – четыре патрона, последняя – нож. В конце спарринг.
– Спарринг отставить, – изменил испытание Виктор.
– Есть отставить спарринг.
Лузгин молча показал Смирнову на лестницу, ведущую на площадку вверху, откуда было удобно наблюдать за этим импровизированным соревнованием.
– Командуйте, лейтенант, – отдал он приказание инструктору и начал подниматься наверх.
Удобно опершись на тонкие металлические перила, Шаман с полковником ждали.
Первой на рубеж вышла высокая десантница. По полосе она шла неторопливо, как‑то обстоятельно. Преодолевая препятствие за препятствием, она поразила три автоматные мишени, промахнулась по одной пистолетной, так как инструктор заставил ее стрелять, подняв мишень в тот момент, когда она бежала по бревну. А вот с ножом у нее не получилось. Шаман оказался прав насчет ловушек. Ноги десантницы подсекла балка, выскочившая из‑под рядом стоящего ящика. Потеряв нож и поднявшись после падения, девушка прихрамывая ушла с конца полосы. Губы ее при этом шевелились и, хоть наверху ничего не услышали, было понятно, что она вспомнила инструктора и кого‑то из его родителей.
Две следующие претендентки, тыловичка и связистка, отработали полосу слабее, чем десантница. По два промаха из огнестрельного оружия. Обе попали в расставленные ловушки, и чувствовалось, что связистка никогда не держала в руках боевой нож. Ее бросок был слаб и неестественен.
Привлекла внимание капитана пятая, хрупкая на вид претендентка с петлицами тыловика. Стартовав, она расстреляла две автоматные мишени, но камнем преткновения для нее стал высокий ящик. Силы в лодыжке и ноге не хватило, чтобы, набрав скорость, опереться носком
Остальные претендентки практически ничем ни отличились от предыдущих, при этом связистка сошла, не окончив дистанцию, так как под ее ногой инструктором была выбита ступенька лестницы. Девушка, достаточно жестко ступая, провалилась вниз, не успев подстраховать себя, схватившись за ступеньку выше. Падая, она ударилась лицом и прекратила борьбу. Разведчица плохо отстрелялась из автомата, и было видно, что это выбило ее из колеи.
– Беседовать будешь, – утвердительно проговорил Лузгин, спускаясь по лестнице.
– Обязательно.
– Если я тебе не нужен, то я пойду. Инструктор проводит.
– Если можно, то девушку я сразу к себе в ангар заберу.
– Забирай. Я их на целый день позаимствовал. Формальности потом утрясем.
Полковник быстрыми шагами покинул зал, а Шаман подошел к инструктору.– Где тут у вас можно с ними поговорить? – кивая на стоящих уже в строю претенденток, спросил у него Смирнов.
– В моем закутке, господин капитан, – ответил тот и кивнул головой на расположенную невдалеке дверь.
– Спасибо, я займу ненадолго.
– Да на сколько нужно. Я все равно ухожу. Дверь просто захлопните.
Инструктор, оставив пульт управления ловушками, повернулся и пошел к выходу, а Шаман подошел к строю. Распухшие носы двух претенденток вызвали у него легкую улыбку. Девушки поняли и нахмурились.
– Я хочу поговорить с каждой из вас. Кто первый, прошу за мной. – И не оглядываясь, он прошел в выгородку инструктора.
Устраиваться за имеющимся в комнатке столом он не стал, а просто присел на его угол.
Первой вошла слегка прихрамывающая десантница.– Срок вашей службы? – задал вопрос Шаман.
– Три года.
– Вы поете?
– Вопрос не поняла.
– Я спросил. Вы поете? Спойте что‑нибудь.
– Может быть, вам еще и раздеться. Я убиваю гаюнов, а не служу в хоре, – с раздражением ответила испытуемая.
– Спасибо, – невозмутимо поблагодарил Шаман. – Вы можете быть свободны.
С различным эмоциональным запалом петь отказались и две следующие претендентки.