Нетрадиционная медицина
Шрифт:
Арант всё-таки сбежал в таверну – не смог больше смотреть на ровные столбцы дат и цифр. Ведь если это всё была правда, если лекарство Тэхон не искажало Равновесие и работало правильно, лучше всех их отваров и песен, то…
«Не сомневайся. Это главное оружие хаоситов. Они отрицают душу, они не думают о перерождениях!» - отчаянно взвыл в голове внутренний голос.
Но имя Тэхон в учебниках и вечный позор служителей уже обрели пугающую правдоподобность. Арант чуял всем своим существом: мерзкая сыворотка из крови работала и несла спасение, не нанося вреда – наоборот! Те, кто выздоровел
Хозяин спокойно подал бутылку вина, когда в таверну ввалился растрепанный мудрец и кинулся к нему, словно к спасителю.
– Закусь хоть возьмите, развезет ведь, - сказал он и подвинул к Аранту блюдо с холодными закусками.
Арант только отмахнулся. Вино остудило пожар из мыслей, притупило страх, но вот червячок сомнений никуда не исчез – он заворочался, стал больше, зашептал, что Тэхон не заслужила смерти, что она имеет право ненавидеть служителей…
Что она, возможно, права.
– Забыть. Её нужно забыть. Она хаоситка, мерзкое созданье… Не госпожа… Мои господа – Ведунец…
Арант бормотал и сам себе не верил.
Он напивался, лениво жуя сыр и мясо между глотками. Форма вновь казалась тесной, жесткой и неуместно яркой. Народ косился на мудреца, перешептывался, но подходить не рисковал и занимался своими делами. Подавальщицы ловко сновали между столами, кто-то громко хохотал. В какой-то момент один из посетителей вытащил из заплечного мешка мандолину и задумчиво тронул струны. По таверне поплыла плавная затейливая мелодия. Арант повернул голову, как и многие, прислушался, надеясь, что песня наконец-то отвлечет от тяжелых мыслей. Певец кашлянул, вздохнул – и зазвучал роскошный, чуть хриплый голос:
Непостижимое созданье,
В твоей нездешней красоте
Инако всяко очертанье.
О, мне б мечтать о слепоте,
Чтоб черных омутов не зрить.
Коль мог, забылся бы в вине!
Но будто рвется сердца нить -
Болезненно, необъяснимо,
Когда тщусь облик позабыть…
Арант сжал бутылку так, что по пузатому стеклу поползла трещина, и нервно засмеялся:
– Да вы что, сговорились? Эй ты, замолчи сейчас же!
Но певец не расслышал пьяного оклика и самозабвенно продолжил:
В очах таинственная сила
Сплетеньем холода-огня
Всё Равновесие сгубила.
А голос! Птичья щебетня…
Усмешка, поступь – все черты
Готов воспеть, в стихах хваля.
Но толку? В этом нет нужды.
Недостижимое созданье,
Как мне понять тебя, скажи?
Песня задела за живое. Арант вскочил с твердым желаньем начистить певцу его смазливое безусое личико, но его сзади обхватили за плечи и силой усадили назад:
– Тихо, мудрец! Не скачи. Не по твою душу! – прошептал кто-то на ухо. – Вон, смотри!
Сидящая напротив певца девушка вскочила, откинула капюшон и одарила его глубоким поцелуем, сверкнув темными, словно спелые вишни, глазами, необычайно выразительными среди соломенных вьющихся волос. Публика одобрительно заулюлюкала, зарукоплескала. Арант перестал вырываться. Гнев сдулся мгновенно, точно вода
– Вот и молодец, Арант Асеневич, - одобрительно сказал всё тот же голос.
Руки соскользнули с плеч, и, обогнув столик, напротив уселся моложавый мужчина в купеческом платье. Он бесцеремонно плеснул себе в кружку вина, стащил с блюда рыбную палочку и довольно крякнул, отправив всё это в рот. Арант моргнул и после секундного ступора узнал в неожиданном собутыльнике давнего пациента.
– Будете долго жить, Дан Вторакович, - буркнул он. – Переменились, я вас даже не признал. Какими судьбами в наших портах?
– Да вот узнал, что у вас мор кончился, и после свадьбы домой вернулся, - усмехнулся тот в бороду. – Можно сказать, только с корабля. Решил перекусить, захожу – а тут вы сидите и какое-то горе запиваете! – он наклонился и с заговорщическим видом спросил: - Неужто Тэхон оплакиваете?
Арант набычился.
– Что? Об этом хаосите весь город судачит, - невинно сказал Дан Вторакович и вдогонку к рыбной палочке съел еще осминожье щупальце. – Кто говорит «он», кто - «она». Мне самому любопытно стало, она Тэхон или всё-таки он?
Арант открыл рот, но не смог выдавить из себя ни слова, поглощенный сомнениями. Но Дану Втораковичу, казалось, ответа и не требовалось:
– Но лица у её народа, конечно, странные. Взять хоть тех же Чанов. Тот же Хван Цзи, если бы не голос и усы – точно за девушку можно было бы принять. Я тут, кстати, встретился с ними в Трехбережье. Они мне ткани в подарок к свадьбе продали. Хорошие ткани, и платье показали чудесное. Правда, по утверждению Чан Шу, оно ужасно неудобное. Но пнула она меня бодро, когда я забылся и полез к ней. Хорошая девушка. Если бы еще лицо разглядел, то точно бы посватался! – он со смехом показал желтый синяк под глазом. – Вы не знаете, Чаны еще не уехали из Приморья?
Слов было так много, что у Аранта закружилась голова.
– Что?
– Чаны уехали из Приморья или нет? Я не увидел их корабля, но кое-кто поговаривает, что у них на днях два матроса погибли. Упали неловко, шеи свернули, а Чаны на их место так и никого не наняли.
– Откуда я знаю?! У меня тут… вот! – Арант возмущенно взмахнул бутылкой. – А вы мне про каких-то Чанов и ткани толкуете! Как вам не стыдно, Дан Вотра… Второка… Вто-ра-ко-вич!
– Вот как? А жаль. Ткани они возят очень хорошие. Сестре они понравились, так я еще заказать хотел, - удивился купец и пожал плечами. – Ну что ж, видимо, я что-то напутал. Так вот, о чем я? А! Я о Хван Цзи! Так вот, он тоже на девушку похож был бы! И Тэхон такая же! Я помню её лицо.
– Да, такая же, - согласно кивнул Арант. – Жаль только, что в Равновесие не верит. Знаете, как она его хулила? Не наставить её. Пропащая она. И снадобья у неё странные! Знаете, чем она круп лечила?
– Чем? – живо откликнулся Дан Вторакович.
– Кровью! – выпучив глаза, прошептал Арант. – Сыворотку из крови делала и колола! Жуть, да?
– Да-да, - охотно кивнул купец. – Я так кровь не люблю, вы бы знали! У меня в детстве горло болело – так мамка велела курицу зарезать и теплые потроха к горлу примотать. Представляете? Прямо из курицы, все в крови. Вонючие были – жуть!