Неудачная дача
Шрифт:
— Подруга, я вот только не поняла — а если Никита и есть убийца?
— Что непонятного? Тогда не пойдешь за него замуж, только и всего! Отрабатывай справку, соображай быстрее.
— Ладно, попробую. Все равно ночью спать нельзя.
— Парням тоже нельзя?
— Им-то как раз можно, только они не будут.
Елена сидела на кровати и, видимо, обдумывала мысль, что в ее доме целая банда из трех мужиков, а у нее на руках малолетняя сестренка и неадекватная подружка. Раз замуж не хочет, то неадекватная. Я бы могла напомнить подруге, что она сама еще более странная, чем я. Я-то хотя бы принца на
К нам в комнату просунулась Настина голова и спросила:
— У нас дома призраков нет?
— Точно! — подпрыгнула на месте Елена. — Я тут терзаюсь — чего мне в доме не хватает! Пожар, труп, убийцы, все не то! Оказывается призраков!
— Так есть или нет? — повторила Настя.
— Нет! — рявкнула Елена.
— Почему?
— Настя, ты меня до инфаркта хочешь довести? — зарычала Елена, глядя в наивную мордашку младшей сестренки.
— Но ведь покойники становятся призраками! — сказала Настя.
— Да неужели?! — обалдела Елена. — Я думала, их хоронят!
— Призраков не хоронят.
— Покойников хоронят! Настя, прекращай нести всякую ерунду! У меня сейчас не то настроение, чтобы о всякой жути думать.
— Я вам дело говорю! Он, дед, или призраком станет, или в зомби превратится! Так всегда в кино бывает!
— Нет, у меня, кажется, уже инфаркт. Так и напишите на моей могиле: ее во цвете лет загубила родная сестра!
Елена демонстративно откинулась на подушки и закрыла глаза. Хоть фотографируй или картину рисуй. Подушки хороши — разноцветные, расшитые цветами, вышивала ее мама, умница-рукодельница. Дочка не в нее.
— Напишу, — кивнула Настя. — И ты тоже призраком станешь?
— Обязательно. Буду за тобой ходить и задавать глупые вопросы.
— Миля, ну скажи ты ей, что призраки бывают, если кого-то убьют!
Я до этого времени спокойно сидела на стуле, дав сестрам возможность обсудить дальнейшую судьбу покойного дедушки.
— Да, Миля, скажи ей, что призраков не бывает! — вмешалась Елена.
— Не скажу, — ответила я.
Обе подруги замолчали. Одна восторженно, другая возмущенно.
— В зомби ваш дед не превратится, но в такой жаре… Ладно, надеюсь, что через несколько часов все само собой решится.
— Может быть, он все-таки станет призраком и покажет нам своего убийцу? — с надеждой спросила Настя.
— Может быть и покажет. Но не так конкретно. Скорее всего, просто возникнет конфликтная ситуация. Обстановка к этому располагает. Мы все на нервах. Пара грубых слов и будет не то что ссора — рукоприкладство. Но, надеюсь, не будет. Жить хочется. А в рукопашной против троих парней нам не победить.
— Миля, а ты видела призраков? Ты же сказала, что они бывают? — пристала Настя.
— Я не говорила.
— Говорила!
— Ладно, слушай. Расскажу про кочующую люстру.
Кочующая люстра лежала в тазике у нас на кафедре. Когда-то давно она была висящая хрустальная люстра, но это было ровно до того момента, как я ее отмыла. Взяла взаймы у завхоза стремянку, ведро воды с тряпкой, и отмыла. Заведующая кафедрой, которая десять лет на грязную люстру в подсобке даже не поднимала
И люстра осталась лежать в железном тазике под столом. Вешать обратно ее никто не стал, потому что бывшая начальница ее списала, и нашим имуществом люстра больше не числилась, и еще потому, что люстра прослыла несчастливой, и ее никто не хотел трогать. Мы пытались ее выменять на два стула на соседнюю кафедру, но сделка не состоялась, потому что коллеги прослышали про приносящую беду люстру. Выменять люстру на тумбочку в соседний корпус не вышло то той же причине. Вот в другом корпусе про люстру откуда узнали, не представляю. И люстру снова вернули нам, а хорошую тумбочку забрали назад. И еще были очень недовольны. После еще пары подобных случаев люстру решили не трогать.
Длилось это все, пока на кафедру не забрел Истропил Истропилович, мужик добрый, юморной и совсем не суеверный. Посочувствовав нашей кафедральной беде, он хотел забрать люстру на свою кафедру, но там его инициативу не одобрили и в резкой форме запретили проявлять самодеятельность. Тогда он пообещал как-нибудь при наличии свободного времени увезти люстру к себе на дачу. Люстра стала ждать этого дня, лежа в своем тазу и покрываясь грязью — так уже два года с тех пор прошло, как я ее помыла.
Люстра продолжала лежать на своем месте под столом, но нагрянула проверка, и велела весь хлам (и люстру) выбросить до конца недели. Мы позвонили Истропилу Истропиловичу, но он с большим сожалением сказал, что караулит на даче троих малолетних внуков, оставить их не с кем, и люстру забрать он не сможет. Так бы и закончила люстра свою кочевую жизнь на помойке, но тут я познакомилась с НИМ. Откуда взялся этот парень на территории университета, я уже не помню, может, кто-то привел его на кафедру, или сам пришел. Мы с ним познакомились, и он сказал, держа меня за руку и проникновенно глядя в глаза:
— Я отвезу тебя прямо сейчас, куда захочешь!
— Прямо сейчас? — тоже заглянула я в его глаза с видом «врет или правда».
— Прямо сейчас! — и его взгляд сказал «не вру».
— Куда захочу? — с радостным предвкушением продолжила я.
— Да! — он почувствовал, как задрожали в его ладони мои пальцы.
— Пошли!
Я понеслась на кафедру. Он удивился, но пошел следом. У входа в корпус я велела ждать здесь, зашла в уже пустой вечером холл, пошла по коридору и увидела у стенда с фотографиями, который назывался «История нашего университета», мужчину. Внимания особого на него не обратила, но для себя мимоходом отметила, что он стоит вплотную лицом к стенду, и на нем одежда в стиле шестидесятых годов двадцатого века. Ну, мало ли, почему. Зрение плохое и шмотки от предков в сундуке завалялись.