Неудачная реинкарнация

Журавлев Владимир Борисович

— И ничего нового не увижу… голые ноги и задранная юбка… — пробормотал он, открыл глаза — и уставился на Ольку, первую красавицу класса.

— У тебя все ещё голова болит? — вполне серьёзно спросила она. — Или просто спал?

— Устал, — признался он. — То бег, то драки, то соблазняют всякие… Извини. Хорошо, не учительнице ляпнул…

Девочка сделала страшные глаза и указала ему за спину. Он окончательно осознал, на каком свете находится — однозначно на этом! — развернулся… с другой стороны оказалась юная красавица-завуч. И если на Ольге был в виде исключения джинсовый костюмчик, то

у учительницы как раз имелись в наличии и голые ноги, и юбка, не то чтобы задранная… но ведь короткая, и при том — с разрезом!

— Мда, — мрачно констатировал он. — И ты извини.

— Я не обижусь, если будете обращаться на вы, — сухо заметила завуч.

— Да блин! Эти флексивные языки! Постоянно забываю, что уважаемых людей не бывает по одному! Извините, конечно! — поправился он.

— Вовчик, мы тут на Скалки собрались в выходной, — приторно ласково сказала Ольга.

Он повернулся к ней, потом сообразил, что это он повернулся к завучу спиной, дёрнулся обратно…

— Что ты ёрзаешь? — недовольно сказала Ольга. — Выбираешь, кто привлекательней? Короче, ты идёшь с нами! В десять чтоб был!

— И духу не будет! — отрезал он. — И вам не советую! Выходной же! Без взрослых — и не думайте!

Около Ольги тут же собралась группа поддержки.

— Всегда же одни ходили, и ничего! — завопили девчонки.

Они, конечно, бессовестно врали. Было каждый раз «чего» и от родителей, и от учителей. Правильно, кстати, было.

— А с нами учительница идёт, — безмятежно сказала Ольга. — Вот, Олеся Михайловна.

— Олеся Михеевна, — тихо поправила завуч за спиной.

Так. Он решительно повернулся к ней и встал. Мда. Мог бы не вставать, всё равно ниже. Хорошо женщинам: если рост маленький — сразу на каблуки, и порядок, превосходство обеспечено…

— Вы, Переписчиков, очень популярный в массах, оказывается! — сказала завуч, покраснев от задетого самолюбия. — Без вас даже идти не хотят. И чем это вы их пленили?

— Шашлыками! — сердито сказал он. — Другого дурака больше не могут найти, чтоб он и мангал пер, и мясо мог заранее приготовить, и развлечения придумать, и мусор заставить убрать…

— Ой, разворчался! — прилетело ехидное в спину.

— Олеся Михеевна! — сказал он проникновенно. — А вам-то зачем это надо? Откажитесь. Вы не знаете, с кем связались. И с чем столкнётесь.

— Вовчик! — предостерегающе сказала Олька.

— Зачем вообще ходят на Скалки? — не обратил внимания он. — Ну не затем же, чтоб сдружиться, научиться взаимовыручке! Для этого другие маршруты нужны, километров по двести хотя бы, да под дождём, хорошо бы по горам… Они сами не знают, зачем идут на Скалки! В результате вы получите скучающую компанию, не знающую, как провести время. Так и вы ничего не имеете им предложить! От нечего делать они разведут костёр в охранной зоне. Потом, чтоб поднять веселье и из тяги к запретному, нахлебаются пива или ещё чего. Веселее от этого не станет, зато шумнее. Все будут орать, заведут дикую музыку, оскорбляющую величественную красоту суровых северных скал…

— Ну, Вовчика понесло, сейчас стихами заговорит…

— Не, стихами он только про женщин…

— Потом мальчики от нечего делать пройдут через Черемшанку по камням — и девочки

останутся одни, — продолжил он стойко. — Обратите внимание — громко разговаривающие, глупо смеющиеся девочки. А они уже семиклассницы — то есть от мальчиков отличаются. Даже издалека. Но музыкой, криками они подманят тех, кто захочет убедиться в этом вблизи. Повезёт, если это будут старшие ребята из нашей школы. Может, девочки именно об этом тайно мечтают. Но вы получите в довесок пяток ребят выше вас ростом — и уже не с пивом. Повезёт, если они всего лишь будут танцевать — просто получите отвратительное зрелище. Девочки будут трясти вот этим — и ещё вот этим — и вилять… а мальчики — вот этим…

Он воодушевился и прошёлся по классу, показав и тех, и других максимально отвратительно — но только сорвал восхищённые аплодисменты и смешки.

— Потом мальчики решат уйти домой сами и по другому берегу реки, обидевшись на девочек, — заключил он. — А там тропы вообще-то нет, зато есть скалы, обросшие скользким лишайником. А девочки пойдут домой с вами — но не все. Кто-то пойдёт со старшими мальчиками — и неизвестно куда. В смысле — вам неизвестно. И за все за это перед родителями будете отвечать вы. Потому — откажитесь. Я вас прошу. Не нужны вам такие приключения. И им не нужны, хотя по молодости-глупости они считают иначе.

— Предатель! — обиделись девчонки и отошли.

— Думаю, мы сможем провести время интереснее, — легко сказала завуч. — Правда, девочки?

Он закатил глаза:

— А то вам дадут… Олька, ну ты-то разумная! Хоть ты не ходи! Ты же прелестями на километр светишь! За тобой обязательно влюблённый Валух увяжется! А оно вам нужно, с такой компанией на хвосте?

— Без проблем! — легко согласилась Олька.

Завуч нахмурилась. То, что от коллектива откололись два признанных лидера, её встревожило. Но, к сожалению, недостаточно. Она же устанавливала, как это называется в педагогике, контакт с классом — и её ничто не могло смутить!

Он хмуро наблюдал, как она ведёт урок. Основы музыкальной культуры, факультативный курс. Ага, факультативный! А усадили весь класс, не спрашивая. Р-рабовладение! Очередной эксперимент. До-ре-ми, нотный стан, скрипичный ключ… скука. Странно, а почему? Не скука почему, а почему неприятие школьных занятий? Ведь необходимая же вещь — нотная грамота! Да и та же пресловутая география… да и все предметы, если уж на то пошло! Ненужных знаний не бывает! Потому что скучно? Не умеют преподавать? И что? Результативность занятий в основном от ученика зависит, не от учителя, то всем известно, да не всеми признается… Тогда что?

Понимание забрезжило где-то на краешке сознания. Что-то важное ведь крылось в памяти, и очень неприятное, если до сих пор не выплыло… и как-то это связано и с Жерью, с теми проблемами, и с этой абсурдной жизнью…

На него оглядывались, ждали выходок. А фиг вам! Симпатичная же девочка, пусть ведёт урок, как понимает! Пусть разучивает с вами детскую песенку — и песенка ничего, тоже симпатичная, о дружбе… А мысль ускользнула. Высунулась, гадко ухмыльнулась — и нырнула обратно в болото подсознания. Он досадливо побарабанил пальцами — и заинтересовался. Надо же, разный звук! Японские барабаны, блин… А если так?…