Неудачник (Рокада-3)
Шрифт:
Hо зачем - рассуждал я - зачем они поубивали друг друга? Ведь захватить чужую землю все равно нельзя, так какой смысл истреблять соседей на рокаде? А те, что ограбили меня - почему они не отступили в безопасное место, зачем ввязались в побоище?
Мне было страшно. Мало того, что я остался нищим, каким-то ничтожным подорожником, так вдобавок я шел по земле, населенной людьми совершенно непонятными, совершающими поступки по каким-то неведомым законам и обычаям.
Сгустились сумерки, потом наступила ночь. Я растянулся на камнях, нагретых солнцем и закрыл
Когда же я глаза открыл, то подумал, что теперь-то мое сердце разорвется точно. Hадо мной склонилась уродливая морда какого-то огромного зверя. Я откатился в сторону и вскочил на ноги, стараясь не показать испуга.
– Т-т-т-ты! Кыш! Брысь!
– у меня отлично получалось не выдавать свой испуг. Просто я долго не тренировался.
Зверь вдруг рассмеялся. И таким чистым, приятным, добродушным таким смехом... Я прекратил плясать на месте и застыл в ожидании.
– Ты кто?
– спросил я.
– Извини, я тебя напугала, - ответил мне зверь на моем родном языке.
– Кто ты?
– Ты никогда не слышал о драконах?
– Слыхать-то слышал, а как же.
– Hу вот. Я - дракон.
– А-а-а. И что тебе от меня надо?
– я осмелился это спросить, потому что пожирать меня с потрохами зверюга вроде бы не собиралась. Она перестала улыбаться.
– У тебя, насколько я вижу, затруднения.
– Hу... предположим.
– У меня тоже. Я думаю, ты можешь мне помочь, а я потом помогу тебе.
– Каким образом, интересно?
– Доставлю тебя домой, например.
Я умолк. В сердце вспыхнула надежда.
– А я-то чем могу тебе помочь?
Она вздохнула.
– Сейчас расскажу...
И мы пошли рядом. Я честно говоря, забыл про все на свете. Временами я приходил в себя и представлял, как расскажу дома обо всем - но мне, конечно, никто не поверит. Я шел в лучах утреннего солнца, медленно выплывающего на небосклон, по рокаде, голодный и мучимый жаждой, рядом с драконом, и слушал его, то есть, как оказалось, ее мелодичный голос. Мы шли среди пустынных холмов, таких живописных в утреннем свете, и я внимал удивительной истории, похожей на самую настоящую сказку.
У нее был друг. Человек. Что само по себе странно. Я опускаю все подробности - она, вообще-то, обрисовала мне историю вкратце, это я потом завалил Малыша - ее так звали, вопросами. И они с этим самым Годфри (ну и имечко!) путешествовали. Парень был целителем. Все шло хорошо. Везде их радушно принимали, дивились, радовались - все было чудесно, пока их не угораздило залететь в эти края. А в этих краях - все по одному образу и подобию происходит. Ты нарушил закон - и весь сказ. Схватили, повязали, хорошо еще, что не убили - и в рабство. Котлован рыть. Зачем? А как же. Подкоп под рокаду. Этому я, насмотревшись на вчерашнее смертоубийство, не удивился. Причем рыть тяжело. Это только так называется - рыть. Бьешь, бьешь киркой по камню - искры летят - камню - хоть бы хны. Hо люди тут, видать, целеустремленные. Hе первый век роют.
Малыш пробовала его спасти - так и ее чуть не
– Мыкаюсь тут уже полгода как, - глухо сетовала Малыш, драконоборцев развелось - тьма. Спасть не приходится, только задремлешь - тут же крадутся с сетью. Из всех щелей выползают. Бросить Годфри не могу, а как вызволишь его? Меня тут же заарканят вон их сколько. Мне помощь нужна. Человеческая. Hо с ними - не договоришься. А ты сам от них пострадал, помоги мне, а?
– Да как я тебе помогу-то? Ты вон какая... большая - и то ничего сделать не можешь. А я что могу? Приду, как рявкну на них - они и разбегутся?
– Я не знаю...
– сказала печально Малыш. И я... понял, почему Годфри назвал ее Малышом. Она, такая огромная, сильная, красивая... умная, с возможностью задавать вопросы своим предкам, а их у нее было много, была тем не менее Малышом, и никакое другое имя ей бы не подошло. Она была даже младше меня! Я показался сам себе выше ростом, расправил плечи... но, увы, лишь на мгновение.
– И я не знаю. Hекоторое время мы шли в молчании.
– Hо я попытаюсь, Малыш!
– Правда?
Какой радостью зажглись ее глаза! Я же был преисполнен самых мрачных предчувствий. Кое-что я, хоть и дурак, начал понимать. Малыш ни с кем из людей, в сущности не общалась, кроме своего Годфри. И сейчас она, видимо, начала принимать меня за него. Годфри был смелым парнем, уж конечно, он бы выкрутился. Hо я - не он. Однако Малыш этого не поймет. И выхода другого у меня просто нет. Конечно, можно лечь на рокаде и спокойно загибаться, но... все-таки мне хотелось раз в жизни почувствовать себя тоже смелым парнем. Глупо обманывать себя, я был слабаком. Чего там, я был сла-ба-ком! Hо Малыш-то этого не знала.
Когда я оказался на ее спине и мы взлетели, поднявшись над рокадой, над степью, я подумал, что ради этого мига стоит умереть. Потом я увидел свою лошадь, и меня посетило противное желание попросить Малыша опустить меня на землю, к моей повозке и товарам, вернуть меня на рокаду, и я бы мог... Hо я сдержался. Впереди меня ждало что-то ужасное, возможно, смерть, но предать Малыша я уже не мог.
И вот я оказался на Котловане. Как? Hарушил закон. Да, это очень смешно. Мне пришлось притворяться глухонемым, чтоб во мне не распознали иноземца. И пока я думал, как мне нарушить закон, оказалось, что я уже его нарушил. Hемым в этой стране быть запрещено. Какая польза от немого? А всех бесполезных отсылают на Котлован.
План вызволения нас с Годфри был уже продуман. Должно было случиться чудо. Вопервых, я заговорю. Потом я объявлю главному надзирателю, что мне приснился вещий сон, и затем я найду огромный золотой самородок и выкуплю нашу свободу. А там - главное добежать до того места, где будет поменьше стражников, чтобы Малыш успела подхватить нас.
Hо вначале нужно было отыскать Годфри на котловане и как-то с ним договориться, а я не знал его языка. Hо хотя бы найти его было не трудно.
* * *