Неудачный день
Шрифт:
«С дыханьем природы вставай, вставай
Вставай, с первыми лучами вставай
Целовать не забывай
С дыханьем природы вставай, вставай»
Пронзительно неслось из динамика.
– Вот долбоящер. В уши ему нассали что ли. – Потягиваясь поднимался с постели тощий парень по имени Даниил, которого за длинные волосы и любовь к чтению прозвали «Художник».
– Физрук и то не такой бесявый.– Поддержал
Четвёртый, блеклый и невзрачный финно-угр, которого сатанинские амбиции родителей наименовали Львом, вышел из глубоко сна только телом. Зрачок, конечно, уже почти ожил в болотной тине мутных глаз, но сам мальчик был тих как покойник. За имя и спокойный нрав бесконечная детская доброта и наблюдательность перекрестила его в «Кису».
– Киса- чего с утра кислый?– Неожиданно выдал перл Художник. Дети замерли от зависти, что такая удачная шутка пришла в голову другому, но восхищение быстро вытеснило досаду, ибо детская душа светла и всегда стремится к радости даже из омута самой чёрной зависти.
Весело выкрикивая новую шутку и, разделив ее восхитительную красоту и остроумие со всем отрядом, и переведя ее в ранг девиза дня, дети поплелись на ежедневную обязательную встречу с «небесявым физруком». Олег Евгеньевич стоял на холмике и показывал на своём чугунном теле, как можно развить и укрепить скелетную мускулатуру нехитрыми, но регулярными упражнениями. Его самодовольное красивое лицо еще совсем не обзавелось признаками возрастных изменений к своим сорока годам, только ежик волос местами приобрёл бело-сизый оттенок инея морозным утром.
– Вот пидорас.– Тихонько зазвучали в шеренге детей совершенно беспочвенные обвинения педагогу уже на двадцатом приседании.
– Хватит шаньги мазать. Хоп-хоп-хоп. – Кричал и хлопал в ладоши физрук.
– Хуем, что ли подавился.– Пошутил кто-то вполголоса . Грохнул дружный смех. Физрук гневно шевельнул тронутыми инеем бровями, но не расслышал и , поэтому не обиделся. Покой физрука стоило поберечь, ибо если он терял душевное равновесие, то на завтрак дети приползали еле живые от весёлых стартов.
После зарядки и завтрака отряд рассадили на лавочках на площадке за столовским корпусом. Собрание подобревшим и проснувшимся после завтрака детям проводили Гусак, и маленькая с самого утра накрашенная и причесанная, как куколка, вожатая
– От телефонов оторвать не можем. Ленитесь и жиреете. Будем нагружать вас прогулками по лесу. Сейчас можно собирать орехи. Подышите воздухом и получите энергию от леса. – Запинаясь и пользуясь своим ротовым аппаратом, как неродным говорил Гусак, одновременно нежно улыбаясь Гадине. Их отношения дико и неестественно интересовали всех девочек в отряде, но были незаметны и невидимы для мальчиков.
Дети собрались, как умели в поход, и долго ждали пока соберутся взрослые. Из административного корпуса пришла делегация. Впереди шёл Физрук с полиэтиленовыми спайками бутылочек с питьевой водой. За ним с такими же шёл Гусак. Гадина важно несла ещё не початую , судя по целой полиэтиленовой обертке, автомобильную аптечку,
– Это что такое? Где головные уборы? В шортах никто не пойдёт. Одеть штаны. Ноги должны быть полностью прикрыты.– Непонятно, на что рассердился Физрук. Виновные неохотно отправились переодеваться. Когда Физрук оказался удовлетворён внешним видом отряда, пешие туристы выдвинулись в путь. Хотя некоторые члены группы бежали во весь опор, в целом отряд передвигался до ужаса медленно, рыская и повсюду роясь, как собаки, вышедшие на прогулку.
***
Коля не выдержал и двух часов, как почувствовал, что невидимый мёд скрепляет его веки. Остановиться на трассе, что бы передохнуть, он побоялся и немного заехал на просёлочную дорогу. Там все сложилось как нельзя лучше: дорогу никому перегораживать не пришлось. Он обнаружил небольшую полянку за деревьями, на которой получилось припарковаться в тени.
« Только глаза минутку отдохнут, и алга» – успокоил он себя, откинул сиденье, заблокировал центральный замок и надолго уснул богатырским сном, который бывает только в юности.
Когда он проснулся, солнце переместилось и светило прямо в лицо. Растратив за день свой ослепительный жар, оно пробудило Николая только светом, пробиравшимся сквозь веки и , окрашивающих их в кроваво-красный цвет. Раскидистое дерево, которое раньше закрывало машину своей тенью с одной стороны, теперь силилось и тщилось дотянуть проекцию своих скрюченных ветвей, но не доставало совсем немного и совершало медленные пассы в немом проклятии.
Конец ознакомительного фрагмента.