Неудержимое влечение
Шрифт:
– Мистер Хеннингс, буду очень рада. Но должна вас предупредить. Сегодня я работаю над скульптурой, а когда я ваяю, то одеваюсь соответственно. Я не рассчитывала на деловую встречу.
– Насчет этого не волнуйтесь. Я в джинсах. Кстати, меня зовут Дэвид. Моя мать настроена решительно, Аманда, а если вы хоть немножко знаете мою мать, поймете: если я скажу, что не встретился с вами, потому что вы одеты неподобающим образом, она с меня живого кожу сдерет.
– Хотите сказать, что вы боитесь матери?
– Я
Впервые за день Аманда рассмеялась. От всей души, не сдерживаясь. Все доводы против встречи с ним исчезли после того, когда он упомянул о матери. Откровенно говоря, приятно поговорить со взрослым мужчиной, который умеет потакать матери. Не подчиняться ее власти, а именно потакать. Аманде в прошлом везло на маменькиных сынков. Они не только боялись матерей, но и позволяли тем управлять своей жизнью. Аманда предпочитала с ними не связываться, поскольку не вписывалась в их жизнь.
Студия Аманды находилась в Вест-Сайде, в старом здании с высоким крыльцом. Дэвид окинул дом взглядом. Ему нравились старые особняки из портлендского камня и кирпича. При виде классических колонн он вспомнил о своей любви к истории, и ему захотелось навести справки об этом здании. Неплохо сходить в городской архив, выяснить, кто построил дом, кто в нем жил, какие компании вели свои дела в его стенах.
Он постучал в дверь – прочную, из массива дерева. Судя по всему, ее не меняли с самого начала. Любопытно, что скрывается за ней?
Дверь открылась, и на порог вышла рыжеволосая женщина с пышной фигурой, при виде которой у него сразу поднялось настроение. Тем более что на ней была футболка, призывающая заниматься любовью, а не войной, – он бы с радостью… Ее волосы цвета меда доходили до плеч и завивались на концах. Вся ее внешность наводила на мысль о неспешном воскресном утре, горячем кофе и супружеских изменах – как в постели, так и вне ее.
Было бы преуменьшением сказать, что она ему понравилась… А ведь она еще и рта не раскрыла! Дэвид мысленно взмолился: только бы она не оказалась набитой дурой!
– Дэвид?
Да. Тот же голос, что и по телефону. Негромкий, мягкий, пробуждающий те самые образы воскресного утра и кофе. Если повезет, горячим окажется не только кофе.
Ну ладно. Задание Пэм Хеннингс не должно сходить с рельсов из-за неуместных мыслей. Пора становиться серьезным.
– Здравствуйте… Аманда?
– Да. – Она протянула руку: – Аманда Леблан.
Пальцы у нее были длинными, изящными, но крепкими. Дэвиду не захотелось выпускать ее нежную ручку. Красивые руки. Мягкие руки. Ему-то казалось, что ладони скульптора должны быть загрубелыми и мозолистыми!
– Хм… – Аманда выразительно посмотрела на их сплетенные руки. – Верните мне, пожалуйста, руку.
Он широко улыбнулся, понимая, что это грандиозный провал,
– Не поймите меня неправильно, но… где вы были всю мою жизнь?
Ее пухлые, красиво изогнутые губы дрогнули.
– Неплохо, – улыбнулась она. – Входите, и поговорим о том, что вам нужно.
Прямо к делу! Разумеется, только так и надо. Она его не знает, а он не только расстроил ее планы, но и налетел на нее.
Поднявшись в мансарду, Дэвид тихо присвистнул. Скорее всего, здесь снесли все внутренние перегородки. Студия занимала половину этажа. Он оглядел открытый потолок, ослепительно-белые стены, мольберты и холсты в углу. Большой стол, заваленный инструментами и кистями, разделял помещение пополам; во второй половине на регулируемом постаменте стоял бюст.
Аманда закрыла за ними дверь.
– Наверное, полагается просить прощения за беспорядок, но поскольку моя студия выглядит так всегда, то не стану себя утруждать.
– Вы здесь работаете. Вряд ли здесь должен царить порядок.
– Поговорить можно здесь. – Она указала на круглый стол на четверых, стоящий у окна. – И давайте без церемоний.
– Отличное место. Столько света! А что-нибудь известно об этом здании? Прости, но у меня бзик на истории. В колледже я учился на историческом. Судя по колоннам на фасаде, дом построен в начале девятисотых…
– Ах вот оно что. Значит, ты такой же, как я. Хочешь верь, хочешь не верь, но сейчас я здесь единственный арендатор. Другие просто не замечают красоты дома. Если верить архивным записям, его построили в тысяча девятьсот восьмом. Не уверена, что домовладелец понимает, какой бриллиант ему достался. Когда я осматривала помещение, он признался, что хотел покрасить фасад.
Дэвид раскрыл рот, но не произнес ни звука.
– Знаю, – продолжала она, – надо было дать ему телефон компании, которая специализируется на мойке камня и реставрации архитектурных памятников, прежде чем он лишит здание его исторической ценности.
Аманда села у окна. Рядом с ней на столе лежали большой блокнот с отрывными страницами и карандаш. Дэвид скинул куртку, повесил на стул рядом со своим и сел напротив. Аманда Леблан – просто фантастика. Огромные карие глаза, нежный овал лица, роскошная фигура…
– Это у тебя «Белстаф»?
Неужели она разбирается в мотоциклах? По крайней мере, в байкерских куртках явно знает толк… Похоже, мамино поручение может оказаться не таким скучным.
– Да. Любишь мотоциклы?
– Мой отец любит. У тебя какой?
– «Дукати». «Диавел Карбон». – Дэвид улыбнулся. – Машина зверь, «дьявол» по-итальянски.
Она широко улыбнулась:
– А ты сам как? Тоже дьявол?
– Моя мама оценила бы твой юмор. Я же считаю себя скорее ботаником-историком, который питает слабость к крутым байкам.