Неугасимый огонь
Шрифт:
– Горячей воды, донья Софья. И добавила трав для аромата.
Никто еще не называл Софью «донья», ни один человек, включая и Хавьера. Софья осмелела и подошла к тазу.
– Неудобно нагибаться, далеко как-то, – мялась она около таза. Затем зачерпнула пригоршнями воды и попыталась ополоснуть себе лицо. – Да и горячо.
– Нет, не так, – тихо произнесла Хуанита. – Снимите одежду, я вам покажу, как это делается.
Софья никак не решалась.
– А что, богатые женщины всегда это делают?
– Да, и в особенности молодые и красивые. Принимать ванну теперь в большой моде.
Не
Будучи цыганкой, она была вынуждена бороться за выживание, и выбирать между этой борьбой и голодной смертью не приходилось. Ей казалось, что так будет вечно. Но, оказавшись в роли чужачки, она мгновенно перекочевала в мир, где царила безопасность и все ее желания в ту же минуту выполнялись. Очевидно, небеса решили ниспослать на нее сверхъестественный дар.
– А сейчас что делать? – никак не могла понять она, раздевшись донага.
– Залезайте в ванну, донья Софья, я вас помою.
Ощущение было такое, что с нее слезала кожа, когда Софья погрузилась в горячую воду.
– Ой, жгет-то как! – воскликнула она.
– Ничего, ничего, сеньорита. Это только поначалу жжет, потом будет приятно. Да усядьтесь вы как вам удобнее и сами увидите.
Софья осторожно облокотилась спиной о край таза и позволила всему телу погрузиться в горячую воду. Ее охватило чувство расслабленности и необыкновенного покоя.
– Хуана, а вообще это совсем неплохо, а? А тебе когда-нибудь случалось принимать ванну?
– О да, сеньорита. Моя предыдущая госпожа желала, чтобы я всегда была чистой и чтобы от меня приятно пахло.
Софья хотела расспросить Хуаниту, кем же была ее предыдущая госпожа, но та уже поливала ей голову какой-то пахнущей водичкой из фарфорового кувшинчика. Затем приступила к натиранию ее волос листками лимонного дерева. Запах стоял сказочный. Все ее вопросы унеслись куда-то прочь, Софья пребывала в состоянии удивительного покоя.
– Ты сегодня еще красивее, – первое, что она услышала от Хавьера на следующий день. – И пахнешь восхитительно.
– А что, раньше я пахла хуже? – не удержалась Софья.
– Ну, не так хорошо, как теперь. Сейчас ты благоухаешь как знатная дама.
– Очень хорошо. Именно ею я и желаю стать.
– Ты ею станешь, – пообещал Хавьер. – Я буду тебя учить этому, а Хуана заботиться о тебе. Ты рада?
– Да, очень.
И она действительно была всему очень рада. А ведь от нее, кроме того, чтобы быть счастливой и довольной, ничего и не требовалось. Когда приходил Хавьер, они беседовали о том, что называется литературой, а затем она развлекала его пением песен, сладостных и грустных. Насладившись искусством, они обедали. За столом рассуждали о достоинствах того или иного вина и как лучше всего подать на стол какой-нибудь деликатес, скажем фазана. Хавьер ненавязчиво и терпеливо, разъяснял ей премудрости обращения со столовыми приборами и со скатертями и рекомендовал ей пить не из кубков, а из стеклянных рюмок на ножке.
Если бы Софью спросили,
В свою очередь, Хавьер и сам наслаждался тем, что мог учить ее тому, о чем она никогда и не помышляла. Судя по всему, Хавьеру этого вида наслаждения было вполне достаточно. Когда они были вместе, он держал ее руку в своей, расставались, он целовал руку. Иногда Софью мучил вопрос: а что, смогла бы она после смерти попасть в рай, так и не узнав всего того, что ей сейчас довелось познать.
– Доминго умер, – без намека на торжественность или скорбь объявил в один из декабрьских дней 1801 года Бенджамин Мендоза.
Роберту вспомнился человек, у которого он был в гостях два года тому назад. – Когда это произошло? Как?
– Он умер три месяца назад, в сентябре. Эта наполеоновская блокада, будь она проклята, не дает возможности своевременно получать нужную информацию из Испании, не говоря уже о бесконечных задержках в пути наших судов с вином. А что до того, как это произошло, то, по всей вероятности, очень тихо и спокойно. В своей собственной постели. Похороны состоялись помпезно, как и подобает быть похороненным католику. Официальный некролог упоминал «скорбную вдову». А письмо от моего неофициального источника рассказывает о том, как она набросилась на похоронах на его любовницу и придала этому печальному ритуалу необходимую зрелищность.
– Полагаю, что Мария Ортега и донья Кармен – два сапога пара.
– Ты кажется говорил, что ни разу с ней не встречался?
– С женой? С женой нет. А вот любовницу я видел. Это удивительная женщина, должен признать.
– Да, ты это уже говорил. Тебе придется иметь дело с ними обоими, но я не думаю, что это вызовет какие-либо затруднения.
– Следовательно, ты не изменил своего мнения, – в форме полуутверждения осведомился Роберт.
– Разумеется, нет. Ты что забыл, о чем мы с тобой говорили?
– Я не забыл. Но…
– Что но? Если у тебя пороха не хватает на это, то лучше скажи мне сразу.
Роберт сразу говорить не стал. Он еще раз обвел взглядом удобную, знакомую комнату, вмещавшую целую жизнь: связи, близость, общение, нет, не одну, а десять таких жизней, и задумался над тем, что ему предстоит унаследовать.
– Пороху у меня хватит, – наконец признал он, – Я даже не могу выразить, как желал этого, еще до начала нашего разговора. А с тех пор я вообще ни о чем не могу думать. Мне кажется, я одержим этой идеей.