Неугомонная мумия
Шрифт:
Если бы Абдулла увидел эту фигуру в развевающихся одеждах, наверняка бы решил, что по монастырю шастает дух одного из монахов.
Мы подползли ближе. Похоже, этот способ передвижения входит у нас в привычку. Свернувшаяся калачиком фигура действительно оказалась нашим верным помощником, но он не спал... Эмерсон осторожно потряс Абдуллу, но тот даже не пошевелился. Я не сдержала вздоха облегчения, когда Эмерсон едва слышно прошептал:
– Ему что-то дали. Судя по запаху, гашиш. К утру с ним будет все в порядке.
– Думаешь,
– Или в худшем, – последовал мрачный ответ. – Дай-ка мне пистолет, Пибоди.
– Он забит грязью...
– Знаю. Но испугать все же может. Оставайтесь здесь.
– Нет, Эмерсон, я с тобой!
– Ладно, но Рамсес останется. Мальчик мой, если мы с мамой не сумеем одолеть бандитов, то тебе надо будет позвать кого-нибудь на подмогу.
– Но, папочка...
Нервное напряжение все-таки сказывалось. Ящерицей метнувшись к сыночку, я клацнула зубами у его уха:
– Ты слышал, что сказал папа?! Жди пятнадцать минут, а потом беги со всех ног в Дахшур. И учти, Рамсес, если ты сейчас скажешь еще хоть слово, я нарушу свои принципы и задам тебе хорошую порку.
Рамсес поспешно юркнул в тень, забыв даже про свое сакраментальное «да, мамочка, но...» Все-таки смышленый у нас сын.
– Пибоди, к чему такая грубость? – недовольно спросил Эмерсон. – Рамсес сегодня проявил чудеса преданности и сообразительности. Могла бы хоть намекнуть, что оценила...
– Обязательно намекну... позже. Рамсес не обидится, он прекрасно знает, что его мамочка – дама чересчур эмоциональная. Хватит терять время, Эмерсон! Что эти мерзавцы делают в комнате Рамсеса?
Что бы мерзавцы ни делали, они все еще находились там, когда мы подкрались к стене внутреннего дворика. Дверь в комнату Рамсеса была открыта, оттуда доносились голоса. Непрошеные гости явно не опасались, что им помешают. Значит, наших работников они каким-то образом нейтрализовали, как и предполагал Эмерсон. А Джон... Что с бедным Джоном?
Бесшумными тенями, прижимаясь к стене, мы продвигались к распахнутой двери. Эмерсон заглянул в щель. Я проделала то же самое, только чуть ниже.
Мы видели один конец комнаты – импровизированный письменный стол Рамсеса, окно, закрытое сеткой, клетку с львенком и часть перевернутой кровати. Одеяла и простыни были свалены в кучу. В комнате хозяйничали два человека, оба в темно-синих тюрбанах. Да, они не боялись, что им помешают: парочка сыпала ругательствами, то и дело раздавался грохот переворачиваемых ящиков. Львенку явно не понравилось поведение бандитов, и он тихо зарычал. Один из «тюрбанов» мимоходом пнул клетку. Я заскрипела зубами. Ничто так не бесит меня, как жестокость к животным.
Рука инстинктивно попыталась нашарить ручку зонтика, но увы! Пистолеты Эмерсона остались в спальне, а зонтик... Вот он, у двери в гостиную!.. Я привстала
– Их всего двое... Давай, Эмерсон?
– Давай...
Не сомневаюсь, наше нападение завершилось бы полным успехом, если бы Эмерсон мне не помешал.
Мы самым нелепым образом застряли в дверях, попытавшись добраться до грабителей одновременно. Я отчаянно рванулась вперед, шлепнулась на отполированные временем булыжники, которыми был вымощен двор, проехалась на животе и очутилась прямо перед зонтиком. С победным кличем я подпрыгнула, ухватив зонтик, и... и увидела наставленный на меня пистолет.
Лицо человека с пистолетом показалось мне знакомым. По-моему, один из «дьяконов» отца Гиргиса. Его напарника я видела впервые. Он заговорил, и я узнала каирский выговор.
– Тебя нелегко убить, о Отец Проклятий. Посмотрим, сможет ли поразить тебя пуля, раз не удалось похоронить заживо...
Словно в ответ на эти слова, львенок издал пронзительный жалобный вой. Другой негодяй злобно пнул клетку.
Львенок испуганно умолк, а из глубины комнаты раздался звучный голос, произнесший на безукоризненном арабском:
– К убийству мы прибегнем только в том случае, если мистер Эмерсон не оставит нам иного выхода. Разве пророк не оторвал свой рукав, чтобы не тревожить спящую кошку?
Человек шагнул в круг света, отбрасываемого лампой. Темный тюрбан, черное одеяние, черная борода... Отец Гиргис!
От изумления я чуть не выронила зонтик.
– Вы?! Это вы Гений Преступлений?
Отец Гиргис рассмеялся и ответил на превосходном английском:
– Какой драматический псевдоним, дорогая миссис Эмерсон. Я всего лишь глава преуспевающей фирмы, которой ваше семейство решило помешать.
Эмерсон спокойно заметил:
– Вы превосходно говорите по-английски. Уж не наш ли вы соотечественник, любезнейший?
«Отец Гиргис» улыбнулся:
– Я свободно говорю на большинстве европейских языков. Гадайте, дорогой профессор, гадайте! Вы с супругой обожаете совать нос не в свое дело. Если бы вы не заявились сюда, то вашим жизням ничего бы не угрожало, поверьте.
– И скоротечный остаток своих дней мы провели бы замурованными в пирамиду, да? – язвительно осведомилась я.
– О, вас бы освободили, как только мы покинули бы Дахшур, дорогая моя миссис Эмерсон. Убийства не по моей части.
– А как же настоящий священник Дронкеха? Не сомневаюсь, каирский патриарх понятия не имеет, что его наместника подменили. Что вы сделали с беднягой?
В черноте огромной бородищи сверкнули белые зубы.
– Почтенный старичок наш гость. Он из первых рук знакомится с земными радостями, которых до сих пор сторонился. Заверяю вас, если ему и грозит какая-то опасность, то только духовного свойства.