Неуклюжая Анна

Литтл Джин

Герда словно не замечала, что Анна старается устроиться поближе к ней. На лице её застыло такое выражение, будто она ничего не видит и не слышит.

— Повнимательней, Герда, — резко прикрикнула на девочку фрау Шмидт.

Молчание, потом заученный ответ:

— Да, фрау Шмидт.

Вечером, когда семья покончила с ужином, папа отправился к Хоффманам.

— А это не опасно, Эрнст? — спросила мама, когда он уходил.

— Может, чем-нибудь смогу быть полезен, — ответил тот.

Он

возвратился домой очень быстро. Анна вскочила, надеясь прочитать на папином лице, что господин Хоффман благополучно вернулся домой.

— Они уехали из Франкфурта, — сказал папа. — Если бы я только пошел раньше… Впрочем, вряд ли бы от этого что-то изменилось.

На другой день в школе Анна прислушивалась к жужжанию голосов, передающих друг другу всевозможные сплетни.

— Господин Хоффман все их деньги с собой забрал.

— Они уехали к тетке в Роттердам.

— А я слышал, они в Берлине.

— Вы оба с ума сошли. Мне Йоханн Миттер сказал, что они отправились в Англию.

Раздалось сдавленное хихиканье. Йоханн был известен своими дикими выдумками.

— Врёт, как всегда, — расхохоталась Ильза Кронен. — Мой старший брат разговаривал с их соседями. Фрау Хоффман оставила им письмо на случай, если господин Хоффман вернётся и будет их искать. Она даже соседям не сказала, куда они едут. Вспомните, как Герда рассказывала про ферму в Австрии, где они всегда отдыхают летом…

"Не хочу об этом говорить, Герда, — подумала Анна. — Я ведь твой друг".

Она тихонько сидела и ждала начала урока. Хорошо, что Герда ей действительно доверяла. Конечно, у неё больше не было друзей, и Герда могла без опаски ей всё рассказывать, ведь никто другой с Анной не разговаривал. Во всяком случае, не часто. Её в школе считали просто дурочкой.

Началось всё в самый первый день занятий, давным-давно, когда Анна только приступила к сражению с алфавитом. Ей казалось, все буквы совершенно одинаковые. Может, было бы легче, если бы буквы стояли на странице спокойно, когда она пыталась их запоминать. Но стоило ей начать вглядываться в страницу, как буквы принимались плясать перед глазами. Она надеялась, что кто-нибудь ещё пожалуется, но никто ничего не сказал, а Анна признаться побоялась. Она старалась поднести книгу поближе к глазам, может, так буквы успокоятся.

Тут фрау Шмидт вызвала её к доске, проверить, что она выучила. Учительница ткнула указкой в какую-то букву и спросила:

— Какая это буква, Анна?

Анна не знала. Она даже не могла разглядеть эту букву. Она стояла, прикусив язык от стыда и не произнося ни звука.

— Разве ты не Анна Зольтен? — спросила учительница.

Анна кивнула, не в силах произнести ни слова.

— Сестра Рудольфа, Гретхен и близнецов?

Анна снова кивнула. Щёки у девочки так

и пылали.

— Выпрямись, детка, и отвечай полным ответом. Ты должна сказать: "Да, фрау Шмидт".

Каким-то образом Анне удалось выпрямиться.

— Да, фрау Шмидт, — прошептала она.

Учительница нетерпеливо прищёлкнула языком.

— Не бормочи под нос, Анна, отвечай громким голосом.

Она продолжала ждать. К этому времени Анна уже вся дрожала от страха и боялась, что сейчас упадёт в обморок прямо перед всем классом.

— Да, фрау Шмидт, — выдавила она из себя, надеясь, что это звучит как положено.

— Еще раз, — прикрикнула на неё учительница.

— Да, фрау Шмидт, — повторила Анна.

— Теперь давай посмотрим, сможешь ли ты назвать эту букву.

Назвать букву Анна не могла и попыталась отвечать наугад, но всё было напрасно.

— Садись, — наконец произнесла учительница. Она смотрела, как Анна неуклюже садится за парту, и вдруг насмешливо произнесла:

— Слышала я, твой отец преподает английский в специальной школе. Может, ему удастся тебя чему-нибудь научить.

Все расхохотались. Наверно, они все боялись не рассмеяться, когда учительница шутит, но Анне это не пришло в голову. Она и теперь ещё помнит их смех.

С тех пор прошло уже больше года, но Анна так и не научилась читать. Папа действительно попытался ей помочь, но он учил старшеклассников английскому, и никак не мог понять, откуда у Анны такие проблемы с алфавитом. А она, хоть и не научилась читать, научилась стоять прямо и не дрожать. Анна стояла, не шелохнувшись, отвечала громко и чётко и ненавидела фрау Шмидт до глубины души.

Еще она ненавидела чтение. Не умеет она читать и ладно, что тут плохого? Она просто не желаетчитать. Зачем это нужно? Папа ей читает, папа её по-прежнему любит, неважно, умеет она читать или нет. Она не собирается учиться читать и не будет дружить с детьми, которые над ней смеются.

На сердце у неё скребло от того, что Герда так и не сказала ей "до свидания". Она переживала за Герду, за её одиночество и страх, и даже несколько раз подавала голос, когда одноклассники обменивались особенно гнусными сплетнями о том, куда мог подеваться господин Хоффман.

— Йоханн Миттер сказал, он сбежал с актриской, — такова была одна из версий.

— Неправда это, — немедленно возразила Анна.

Остальные забросали её вопросами, будто впервые заметив, что она существует на свете.

— А ты почём знаешь?

— Тогда куда же он делся?

— Кто тебе сказал?

Анна упорно стояла на своем и не отводила глаз, но добавить ей было нечего. Доказательств у неё не было. Просто она знала. Отец Герды так бы не поступил.