Неукротимая любовь

Картленд Барбара

Эта стройная француженка была полна веселья; секрет ее привлекательности таился не в красоте лица, хотя оно было очень милым, а в том очаровании, которого не было в ней, и Фортуна это хорошо понимала.

А ведь у нее была возможность поцеловать маркиза, и она сама от нее отказалась! При этой мысли глаза ее вновь наполнились слезами.

Она наскучила ему, а скука, сказала себе Фортуна, гораздо хуже ненависти, поскольку с ней нельзя бороться.

Ей вдруг стало очень холодно, и она улеглась в постель.

Но

страдания ее были так сильны, что она не могла лежать; она снова встала и принялась ходить по комнате. Она постояла у окна, посидела в кресле, словом, все время двигалась, поскольку чувствовала, что если будет лежать, то задохнется от своего горя.

В девять часов ей был подан завтрак, и, когда миссис Денверс полчаса спустя зашла в комнату Фортуны, она вскрикнула от ужаса при виде ее лица.

— Что с вами, мисс? — спросила она. — Вы, часом, не заболели?

Фортуна отрицательно покачала головой.

— Нет, я здорова, — ответила она, но, увидев, что миссис Денверс не поверила ей, добавила: — У меня немного побаливает голова.

— И это меня ничуть не удивляет, — произнесла миссис Денверс ворчливым голосом, каким няньки разговаривают с провинившимися детьми, — примчались домой, как сумасшедшие, и отправились спать не поужинав. Удивительно еще, что у вас не болит все тело.

Фортуне очень хотелось сказать, что на самом деле у нее болит только сердце, но постыдилась выставлять напоказ свои чувства.

Сделав над собой усилие, она спросила небрежным тоном:

— Есть ли у его светлости какие-то особые планы на сегодня?

Миссис Денверс удивленно посмотрела на нее.

— Его светлость уже уехал из дома, — ответила она. — Разве он не говорил вам, что сегодня утром покидает Лондон?

— И куда же он отправился? — спросила Фортуна.

Миссис Денверс улыбнулась.

— Раз его светлость не сообщил вам, что уезжает, значит, он не хотел, чтобы вы об этом знали, — ответила она. — Но камердинер его светлости сказал мне, что сегодня утром в Уимблдоне состоятся кулачные бои, на которые собираются все джентльмены высшего света, чтобы поставить на бойцов, среди которых есть и человек его светлости.

Фортуна почувствовала, как у нее отлегло от сердца. Если маркиз едет посмотреть кулачные бои, значит, он не будет, по крайней мере, развлекаться с какой-нибудь прелестной гетерой.

— Надеюсь, человек его светлости одержит победу, — сказала она.

— Я так понимаю, что все ставят на его противника, — заявила миссис Денверс. — Но достаточно, мне не следует рассказывать вам такие вещи, мисс. Я думаю, мне не надо говорить, что все слуги в этом доме очень интересуются делами его светлости. Кроме того, во время кулачных боев проигрываются и выигрываются крупные суммы.

«Может быть, боец маркиза победит и к нему вернется хорошее настроение, — подумала Фортуна. —

И тогда он сменит гнев на милость, и даже поужинает со мной».

— Мадам Иветт оставила записку — два ваших новых платья готовы к примерке, — сказала миссис Денвере, и Фортуна очнулась от своих мыслей. — Как вы желаете — пригласить мадам сюда или вы сами поедете к ней, если других дел у вас нет?

— Я сама поеду к мадам Иветт, — ответила Фортуна.

Все лучше, чем сидеть одной в пустом доме и ждать маркиза, в то же время опасаясь его приезда.

— Вы не можете поехать туда одна, — заявила миссис Денверс. — Если вы не против, я составлю вам компанию.

— Буду очень рада, — улыбнулась Фортуна. — День сегодня отличный, так что поедем в открытом ландо.

— Я велю, чтобы оно было готово через час, — сказала миссис Денверс, — и пошлю Мэри помочь вам одеться, мисс.

— Благодарю вас.

Фортуна была готова еще до того, как подали экипаж, и, спустившись вниз, она заглянула в библиотеку.

Она вспомнила, как маркиз сидел в своем любимом кресле справа от камина и как, вернувшись из Дворца удачи, он наклонился вперед и, взяв ее за подбородок, поднял к себе ее лицо.

И ее снова охватил трепет, как и в ту минуту, когда он дотронулся до нее.

Теперь-то она понимала, что ее чувства обострились под влиянием любви. Но тогда она не могла объяснить этого и приписывала все своей застенчивости.

Фортуна ощутила то же самое и в замке, когда, сидя у его ног, подумала, как хорошо было бы очутиться в его объятиях и крепко прижаться к нему.

— Аполлон!

Фортуна произнесла это имя вслух — интересно, почувствовал ли он там, в Уимблдоне, или где-нибудь в другом месте, как тянется она к нему и как страстно жаждет, чтобы он поскорее вернулся. Она верила, что в ее зове было столько духовной энергии, что он не мог его не почувствовать.

— Экипаж готов, мисс.

Голос дворецкого вывел ее из оцепенения. Пройдя через холл, Фортуна увидела, что миссис Денверс в черной накидке поверх шелкового платья и черной шляпке уже ждет ее.

Верх ландо был опущен, лошади махали хвостами, отгоняя мух, и трясли головами так, что звенела сбруя.

Фортуна уселась на подушки, а миссис Денверс устроилась напротив, спиной к кучеру.

— Какое удовольствие прокатиться днем, мисс, — сказала она. — Не часто мне выпадает возможность бросить домашние дела и выехать в город.

— Вы так хорошо ведете дом, — заметила Фортуна.

— Я часто думаю, что бы его светлость делал без меня, — ответила миссис Денверс без всякого хвастовства. — Конечно же джентльмен не должен забивать себе голову заботами о хозяйстве. Холостые мужчины полагаются на таких женщин, как я, — благодаря нам все катится как по маслу до тех пор, пока хозяин не женится.