Неукротимые удовольствия
Шрифт:
Доминик снова натянул одежду, все такой же беспокойный. Ему больше некого было винить в ситуации, в которой он и его стая находились в данный момент. Это полностью зависело от него, что бы ни говорил Трей.
Чувствовал ли Доминик какую-либо ответственность за попытку самоубийства Розмари? Нет, хотя он чувствовал себя дерьмово из-за того, что был так суров с ней. Основная причина, по которой он был так зол на себя, заключалась в том, что он просто не видел, насколько она неуравновешенна. Она не подняла никаких красных флажков. Почему? Потому что он не заглядывал
Как и указывал Данте, Доминик не давал людям шанса узнать себя, и он пропускал этап знакомства с девушкой. Если бы он не был таким чертовски замкнутым и решительным не создавать связи, он бы увидел, насколько обеспокоенной на самом деле была Розмари. Его стая не столкнулась бы с этим дерьмовым штормом, и, возможно, она не лежала бы на больничной койке, уставившись в стены.
Конец. Всё это полный крах.
Мила разгружала посудомоечную машину, когда услышала стук во входную дверь. Вытирая руки маленьким кухонным полотенцем, она бросила его на стойку и направилась в маленькую прихожую. Взгляд в глазок заставил её удивлённо приподнять брови и заставил её полусонную кошку полностью проснуться.
Открыв дверь, Мила бросила на Доминика, как она знала, настороженный взгляд.
— Как ты вошёл?
Никто не входил в здание, если у него не было кода или его не впускал кто-то из жильцов.
Не дожидаясь приглашения, он прошествовал в квартиру.
— Я уже собирался нажать кнопку домофона, когда вышел Эвандер. Он впустил меня. — Доминик наклонил голову. — Ты, кажется, удивлена, увидев меня.
— Я сомневалась, что увижу тебя снова, если только наши пути не пересекутся. — Она закрыла дверь. — Ты получил от меня то, что хотел.
— Я и близко не получил этого.
Он схватил её за затылок и притянул ближе, в его голубых глазах сверкало необузданное желание. Но там было что-то ещё — едва сдерживаемая ярость.
Что-то не так, подумала она. Очень, очень не так. Её кошка встала дыбом.
— Что случилось?
— Ничего. Все хорошо, Мила.
Она положила руку ему на грудь, когда он хотел потянуться для поцелуя.
— Скажи мне.
Его рот сжался.
— Я пришёл сюда, чтобы уйти от этого, а не говорить об этом.
Мила прищурилась.
— Ты не сможешь появиться в моей квартире в надежде решить свои проблемы в моей постели, если не расскажешь мне, что происходит.
Отпуская её, он выругался себе под нос.
— Как я уже сказал, я не хочу об этом говорить.
— Классно, — выпалила она, скрестив руки на груди. — Я рассказала тебе, что Джоэл — моя истинная пара. Большая часть моего прайда даже не знает этого. Но я сказала тебе эту правду. Я доверила тебе это. Ты можешь вернуть это доверие или уйти. Выбирай.
Его лицо немного смягчилось, а глаза потемнели от чего-то, от чего у неё внутри все сжалось.
— Ты горячая, когда ты такая напористая.
Она не собиралась отвлекаться.
— Ну? — настаивала она.
Вздохнув,
— Отец девушки, с которой у меня была связь на одну ночь, предложил мне деньги, чтобы я создал с ней пару.
Мила моргнула, почти качнувшись на каблуках.
— Вау. И что, она хочет себе пару-перевёртыша, как будто мы аксессуары?
— Оказывается, она думает, что у неё есть внутренняя волчица.
Доминик рассказал ей об убеждениях Розмари и вкратце изложил предложение, которое сделал ему Эммет Пирсон. Доминик не хотел говорить об этом, но теперь, когда слова сами лились из него, он почувствовал себя немного лучше.
— Естественно, я сказал «нет» его взятке. Розмари появилась на моей территории несколько дней спустя. Мне было ясно, что мы не истинная пара, и я не стал бы устанавливать с ней связи, и что у неё не было внутренней волчицы.
— Все, что ей нужно было услышать.
— Да. И на этом все должно было закончиться. Но этого не произошло — она пыталась покончить с собой. — Доминик все ещё не мог до конца осознать это. — Её отец обвиняет меня, поэтому он наболтал кучу дерьма журналисту, который разместил статью об этом в интернете. Эммет преувеличил все это, чтобы это звучало так, будто я сблизился с ней, а затем выбросил её, потому что её зверь не проявился.
— Ублюдок. — Мила устроилась в кресле. — Я могу понять, что ему больно, но у него нет чёртова права обвинять тебя. Мне кажется, что она не имеет отношения к реальности. Он подпитывал её фантазии, придавая им достоверность — что, без сомнения, теперь осознает. Он сваливает вину на кого-то другого, потому что не может выдержать тяжести этого.
Доминик кивнул, загибая пальцы.
— Он угрожал создать нам проблемы в тот день, когда мы встретились в ресторане, хотя и не сказал конкретно, в чем эти проблемы будут заключаться.
— Ты чувствуешь себя виноватым, не так ли?
— Я не считаю себя ответственным за то, что она сделала, но я не могу избавиться от чувства вины из-за того, как жестоко я к ней относился. Возможно, мне следовало просто позволить ей фантазировать о том, что она отчасти перевёртыш, чтобы она могла, по крайней мере, жить с тем комфортом, который это ей приносило.
— Я сомневаюсь, что это помогло бы ей в долгосрочной перспективе.
— Если бы я потрудился заглянуть под поверхность, я бы увидел, что она нестабильна. Но я не стал утруждать себя. Никогда этого не делал.
Мила пренебрежительно махнула рукой.
— Множество парней спят с женщинами, которых они не знают. Это не делает тебя дерьмовым человеком. — Она склонила голову набок. — У тебя когда-нибудь были отношения?
Улыбка смягчила его губы.
— Что, тебе интересно, может быть, девушка однажды разбила мне сердце, и я полон решимости больше не испытывать эту боль? Нет. Ничего подобного. Есть несколько причин, по которым я избегаю отношений. В основном, я просто считаю несправедливым начинать отношения с кем-то, если не можешь быть уверен, что ты будешь тем, кто им нужен.