Неукротимый, как море
Шрифт:
Ветеран галантного обхождения склонился над рукой девушки и пощекотал ей запястье роскошными усами без малейших признаков проседи, после чего заявил Нику:
— Она слишком хороша для тебя, mon petit.[5] Я забираю ее себе.
— Тем же способом, что ты планировал для «Золотого авантюриста»? — с невинным видом спросил Ник.
Винтажный «ситроен» Жюля мирно стоял на парковке. Он был любовно навощен, украшен блестящими безделушками и амулетами. Владелец редкостного автомобиля усадил Саманту на переднее сиденье, словно в «роллс-ройс».
— Он
Француз не мог уделять внимание одновременно и дороге, и девушке, а посему полностью сосредоточился на новой знакомой, при этом ни на йоту не уронив стрелку спидометра с самой верхней отметки. Время от времени он для порядка выкрикивал в окно «cochon»![6] или высовывал кулак с нахально поднятым средним пальцем, приветствуя других водителей.
— Во времена Наполеона прапрадедушка Жюля принимал участие в кавалерийской атаке при Кятр-Бра, — пояснил Ник. — Человек, не ведающий страха.
— Вам понравится «Ле Роти», вот увидите, — сказал Жюль Саманте. — Я лично позволяю себе там отобедать лишь в тех случаях, когда находится очередной богатей, жаждущий добиться от меня неких уступок.
— Откуда ты взял, что мне от тебя чего-то надо? — спросил Николас, вцепившись в дверную ручку.
— Три телеграммы, звонок с Бермуд и еще один из Йоханнесбурга. — Жюль вкусно причмокнул и подмигнул Саманте. — Что, Николасу Бергу вдруг захотелось поболтать о давно минувших временах? Или он до невероятной степени воспылал любовью к старому другу, который обучил его всему, что знал сам? К человеку, который держал его за собственного сына и которого этот сын столь бессовестно ограбил…
Не переставая болтать, Жюль вылетел на мост через Луару и тут же нырнул в лабиринт узеньких односторонних улочек, которые представляют собой основу дорожного движения в Нанте. Это могло показаться чудом, но он постоянно находил себе лазейку.
На площади Бриан Жюль галантно вывел Саманту из машины, а в ресторане принялся надувать щеки, цокать языком и издавать целый ряд разнообразных звуков, пока Ник обсуждал винную карту с местным сомелье, — однако в конечном итоге нехотя кивнул, когда выбор был остановлен на шабли-мутон и шамбертан-кло-де-бэз, после чего с одинаковым тщанием распределил свое внимание между едой, вином и Самантой.
— Чтобы понять, создана ли женщина для жизни и любви, надо посмотреть, как она ест, — взялся поучать он. Саманта состроила ему глазки, оторвав лукавый взгляд от выложенной перед ней форели, и Нику почудилось, что Жюль вот-вот закукарекает под стать молодому петушку.
Наконец появился коньяк, мужчины закурили сигары, и француз резко сменил тему:
— Итак, Николас, я пришел в доброе расположение духа. Проси, чего душа желает!
— Мне нужен капитан на новый буксир, — сказал Ник, и Жюль тут же скрыл свою физиономию за плотной синей вуалью сигарного дыма.
Всю дорогу от Нанта до Сен-Назера они, можно сказать, провели в фехтовальном
— Те кораблики, что ты, Николас, строишь, они ведь вовсе не буксиры. Игрушки, не более того, плавучие бордели… напичканные невесть какими железяками…
— Эти железяки позволили мне заключить сделку с «Флотилией Кристи», пока ты чесал в затылке, а я находился не ближе тысячи миль к месту крушения.
Жюль отдулся и пробормотал себе под нос:
— Двадцать две тысячи лошадей, c’est ridicule![7] Кому нужна такая мощность?
— Мне, причем до последней лошадиной силы, когда я стягивал «Золотой авантюрист» с мыса Тревоги.
— Николас, прекрати напоминать об этом постыдном эпизоде моей биографии.
Жюль повернулся к Саманте:
— Я голоден, ma petite,[8] а в соседнем поселке есть такая p`atisserie…[9] — Он вздохнул и поцеловал сложенные щепоткой пальцы. — Вы изумитесь, я обещаю.
— Охотно верю, — сказала она, и Жюль понял, что наконец-то нашел себе искреннюю единомышленницу.
— А эти твои новомодные винты… С переменным шагом, ха-ха!
Француз говорил с набитым ртом, не замечая, что перемазал усы взбитыми сливками.
— С регулируемым, Жюль. Благодаря ВРШ я могу развить двадцать пять узлов, потом бросить машину в реверс — и выбег «Колдуна» не превысит длину корпуса. Вот так-то!
Жюль на пару секунд умерил скорость работы челюстей, после чего атаковал под новым углом.
— А где взять заказы, чтобы содержать такие дорогущие посудины?
— Хитрость в том, что мне потребуется не два буксира, а четыре, — парировал Ник. — Пойдем охотиться на айсберги.
Тут его старый друг и вовсе позабыл жевать и минут на десять превратился в зачарованного слушателя.
— Одна из прелестей этого ледового проекта состоит в том, что все мои буксиры будут работать именно на танкерных маршрутах, самых напряженных транспортных магистралях всей планеты…
— Николас, — восхищенно затряс головой Жюль, — ты слишком резв для меня. Я человек пожилой, можно сказать, старомодный…
— Вот уж нет, — твердо заявила Саманта. — Никакой вы не пожилой, а в самом что ни на есть расцвете сил!
Жюль комически воздел лапки кверху.
— Так… Теперь и хорошенькая барышня льстит моей согбенной вые и седым вискам. — Он бросил выразительный взгляд на Николаса: — Ни стыда у тебя, ни совести. Всю артиллерию подтянул, а?
Следующим утром пошел снег, медленная и редкая сыпь. Под серым и плотным, как вязаный свитер, небом они ехали в Сен-Назер, оставив за спиной крошечный приморский курорт Ла-Боль, что расположен на атлантическом побережье в двадцати пяти километрах к северу.
У Жюля имелась небольшая квартирка в одном из современных жилых кварталов, что было вполне удобно, потому как «Ла-Муэт» принадлежала одной из бретонских компаний и Сен-Назер был ее портом приписки. Не прошло и двадцати минут, как показалась элегантная арка сен-назерского подвесного моста, перекинутого через устье Луары.