Неукротимый
Шрифт:
Я нахмуриваюсь.
Мой сотовый телефон оживает в моей руке, играет рингтон входящего звонка. Снова
Твитч. Я игриво отвечаю на звонок:
— Эй, ты что, преследуешь меня?
Его ответ убивает мое хорошее настроение.
— Малышка, тебе нужно приехать в больницу. Ту, что на Маккауэр-стрит. Ты должна приехать сейчас же.
Мое сердце постепенно ускоряет свой ритм.
Я чувствую, как дрожит мой голос, когда я спрашиваю:
— Ты в порядке?
Я слышу, как он с трудом сглатывает.
— Я в порядке. Это не из-за меня, Лекс. Это из-за мальчишки. — Он говорит два слова, из-за которых кровь застывает в моих жилах.
— Майкла ранили.
Сердце выпрыгивает у меня из груди, пока я бегу по заполненной людьми городской улице.
Я бегу настолько быстро, что через какое-то время перестаю чувствовать свои ноги. Я проталкиваюсь и протискиваюсь через море людей, даже не утруждая себя извинениями. Я кричу прохожим, чтобы они убирались с моей дороги.
Я в панике. Я взвинчена.
Разве эти люди не понимают, что у меня чрезвычайная ситуация? Как они смеют спокойно радоваться жизни, когда моя собственная жизнь рушится?
Я взволнована. Я боюсь.
И эти чувства усиливаются, когда я, наконец, достигаю входа в больницу. Остановившись в регистратуре, я поспешно спрашиваю, где находится приемная экстренной помощи. Как только мне отвечают, я несусь туда. Пока бегу по коридору стерильной больницы, миллион различных мыслей мельтешат у меня в голове.
Что, если Майки серьезно ранен? Что, если после всего этого ему нужен будет специальный уход? Что если он...
Прогоняя безумные мысли из своей головы, я решаю подождать деталей, чтобы точно знать, к чему мне быть готовой.
Может быть я рано распереживалась.
Я добегаю до конца коридора и вижу Твитча. Тяжело дыша и вспотев после бега, я подхожу к нему. Он стоит спиной ко мне, и я тихо спрашиваю:
— Что случилось?
Твитч поворачивается ко мне. На лице ни единой эмоции.
Разглядывая мое лицо какое-то мгновение, он объясняет:
— Мальчишка хотел пригласить свою девчонку. Он сказал мне, что сделал бы это, если бы не опаздывал на работу, так что я попросил Хэппи отвезти его, а потом они должны были провести с Хэппи весь оставшийся рабочий день. — Опуская глаза, он переступает с ноги на ногу, наклоняется ближе и шепчет: — Хэппи должен был сделать несколько остановок. Поприсутствовать при кое-каких сделках. Проверить безопасность некоторых отправок.
Кровь отхлынула от моего лица.
— Хэппи отвез мальчишку к девчонке, затем они приступили к работе. Они побывали в трех местах без каких-либо происшествий, — делая ко мне шаг, он осторожно сжимает меня за плечи: — Хэппи понял, что что-то было не так, как только они вошли в то здание. Внутри было слишком много людей. Вооруженных людей. Они пытались получить товар не оплатив его.
Он поднял руку, взял меня пальцами за подбородок и приподнял его так, чтобы мы смотрели друг другу прямо в глаза.
— В моего торговца стреляли. Он скончался на месте. Хэппи попали в плечо, — несколько секунду он пристально всматривался мне в глаза. — Майклу попали в спину.
Всхлип вырывается из моего горла, и меня начинает трясти. Я отхожу от него и срывающимся голосом спрашиваю:
— Где он?
С трудом сглатывая, он подходит ко мне.
— Хэппи вывел их оттуда под градом пуль. Он быстро доставил его сюда. Он потерял много крови...
Я делаю шаг назад. Еще более неуверенным голосом:
— Где он?
— ...много крови. Они начали вливать ему кровь, как только он поступил. Хэппи заранее позвонил им, чтобы они были готовы. Они ждали у дверей в экстренное отделение....
Севшим голосом я говорю:
— Я хочу увидеть его, Твитч.
—...потеря крови очень ослабила его и у него произошла остановка сердца. Они откачивали его несколько раз, и он боролся, детка, он так боролся, но....
Я слабо шепчу:
— Я хочу увидеть моего мальчика.
Его взгляд наполняется болью:
— …но он умер, Ангел. Его больше нет.
Мое сердце перестает биться. Задыхаясь, я отхожу от Твитча, вытянув руки вперед, как бы предупреждая его, чтобы не подходил ближе. Несмотря на то, что я продолжаю дышать, у меня все равно остается такое чувство, будто из меня выкачали весь воздух. Голова кружится.
Он не сказал этого. Он не мог сказать то, что сказал.
Это шутка. Глупый розыгрыш. Надо мной просто подшучивают.
Не плачь. Ты участвуешь в «Подставе».
Грудь тяжело вздымается, и я поднимаю свой взгляд к его холодным карим глазам. Только сейчас они не такие холодные. Они теплые, извиняющиеся и умоляющие.
Вот тогда-то до меня доходит. Он умер.
Майкл правда умер.
— Нет, — шепчу я, поднимая дрожащую руку, чтобы закрыть ею рот, в то время как другой рукой я обнимаю себя. Успокаиваю себя. Зажмуриваюсь и тихий протяжный вой вырывается из моего горла.
Мое горе улетучивается, уступая место гневу, забурлившему в моих жилах как жидкая лава.
Это все его вина.
Тяжело дышу, открываю глаза, стискиваю зубы и шиплю:
— Ты во всем виноват. Это все твоя вина! — Твитч делает маленький шаг назад, как будто мои слова физически ранят его. — Он был всего лишь мальчишкой. А теперь он мертв. Моя работа заключается в том, чтобы помогать им, но теперь я буду жить, зная, что ответственна за все, что случилось... за его смерть... потому что… — мой голос ломается. — ...он никогда бы не повстречал тебя, если бы я не трахалась с тобой!