Неуловимая невеста
Шрифт:
Правда заключается в том, что мы достигли грани, которую я не имею права переступить… по крайней мере пока не буду абсолютно уверена, что Гарет Гамильтон — тот, кто предназначен мне судьбой. Тот самый, которого я ждала так долго.
Не знаю, как уверюсь в этом, так же как не знаю, что принесет нам завтрашний день в этом полном опасностей путешествии. Мы еще не ведаем, когда отправимся в путь, но служители Черной Кобры наверняка не оставят нас в покое.
Конечно, я воспользуюсь любой возможностью, чтобы убедить себя, что Гарет — мой Единственный, но смогу ли
Однако я твердо намерена идти дальше.
Э.».
Наутро Эмили сидела в гостиной и чинила подол зеленого платья, когда с улицы донеслись чьи-то веселые голоса. Выглянув в окно, она увидела, что это Гарет приветствует улыбающегося Кэткарта.
Тот на рассвете отправился поговорить с берберским шейхом и попросить для Гарета и его людей разрешения отправиться с караваном. Судя по лицу Кэткарта, он принес хорошие новости.
Мужчины повернулись и направились к дому. Эмили отложила шитье и выжидающе на них уставилась. Кэткарт низко поклонился.
— Ваш экипаж подан, мадемуазель. Завтра вы покидаете город, — объявил он и, сделав гримасу, добавил: — К сожалению, экипажа как такового нет, и очень боюсь, что, когда Али-Джихан говорит, что караван уйдет на рассвете, имеется в виду та минута, когда краешек солнца покажется из-за горизонта. А это означает… — он плюхнулся на другой диван и сочувственно улыбнулся Эмили, — что нам придется выйти из дома затемно.
— Но Али-Джихан понимает, что нас могут преследовать и даже атаковать? — осведомился Гарет.
— Для Али-Джихана этот пункт был самым мощным импульсом, — ухмыльнулся Кэткарт.
Гарет что-то пробурчал. На взгляд Эмили, выглядел он не слишком довольным.
— Чудесные новости! — жизнерадостно воскликнула она. — Путешествие с караваном несомненно может считаться приключением, вполне равным созерцанию пирамид! — Она многозначительно взглянула на Гарета и улыбнулась Кэткарту. — Мы должны поблагодарить вас, сэр, за помощь и гостеприимство. Здесь мы получили давно необходимую передышку. Может, у вас есть письмо или сообщение, которые нужно доставить в Англию?
Кэткарт поблагодарил Эмили за любезность, но отказался. Гарет молча наблюдал, как его друг продолжает нежиться в лучах щедро расточаемых Эмили комплиментов. Она не питает никаких романтических чувств к Кэткарту, хотя бы потому, что вовсе не ему позволила себя целовать. Но Гарет не был уверен, что Кэткарт остался равнодушен к ее чарам.
В этот момент она снова заговорщически взглянула на него, словно на сообщника, но тут же опять повернулась к Кэткарту, продолжая очаровывать его.
Гарет осознал, что угрюмо хмурится, и поспешил сделать вид, будто ничего не происходит, но в душе бушевала гроза. Она все понимала. Вот что означал этот короткий взгляд. Она знала, что он станет ревновать!
Из всех новостей последнего часа эта не понравилась ему больше всего.
«21 октября 1822 года.
Перед обедом.
Моя
Дорогой дневник!
После подтверждения Кэткартом времени нашего отъезда пришлось еще раз наведаться на рынок. Мы постоянно оглядывались, но наших врагов не заметили, что только усилило наши опасения. Никто не верит, что они сдались. И то, что Черная Кобра отозвал своих ищеек, рождает единственный вопрос: каким образом он намеревается загнать нас в угол?
Что касается следующего этапа путешествия, хотя я не стала открыто возражать, все же втайне питаю опасения относительно путешествия с караваном. Однако, поскольку альтернатив, по-видимому, не существует, я, разумеется, стану держать голову высоко и вынесу все.
На личном фронте… я заметила со стороны Гарета явную тенденцию к тому, что называют «собака на сене». В нем явно проявляется инстинкт собственника по отношению ко мне, и я не совсем представляю, как на это реагировать. Хотя мне все это не слишком по душе и я предвижу скорые проблемы, подозреваю, что у мужчин определенного типа подобные инстинкты являются врожденными, и от них не так легко избавиться.
Конечно, сестры смогли бы дать мне мудрый совет, но они далеко, а обратиться больше не к кому. Поэтому мне очень их не хватает, и мамы тоже.
Я понимаю, что там, где речь идет о Гарете Гамильтоне, мне необходим совет опытного человека.
Э.».
За час до рассвета Роджер Кэткарт привел их к небольшому племени берберов, которым управлял шейх Али-Джихан. Лагерь находился между песчаными барханами, к северо-востоку от города.
Эмили, закутанная в бурку, стояла рядом с остальными членами своего отряда, пока Гарет и Али-Джихан, красивый дьявол, почти ровесник его и Кэткарта, что-то тихо обсуждали. Кэткарт настороженно оглядывался. Эмили тем временем сквозь прорезь в бурке разглядывала окружающих, стараясь хоть что-нибудь узнать об этом незнакомом мире.
С того места, где стояла Эмили, видно было еще три берберских лагеря. Обитатели этого молча наблюдали за разговором шейха с чужеземцами.
В какой-то момент Эмили заметила, что Али-Джихан и Гарет смотрят в ее сторону. Потом Али-Джихан что-то спросил, кивнул, услышав ответ, и переговоры возобновились.
Наконец в полумраке сверкнула белозубая улыбка Али-Джихана. Они с Гаретом обменялись рукопожатием, и шейх стал выкрикивать приказы мужчинам и женщинам, разбиравшим шатры.
Кэткарт и Гарет подошли к своим.
— В этом племени все говорят по-английски или по-французски, или на обоих языках, — сообщил Кэткарт. — Так что вас поймут. А с ними вы будете в безопасности. Относительной, конечно.
Эмили не поняла смысла взглядов, которыми обменялись друзья. Но тут Гарет обратился к ней:
— Доркас и Армия пойдут с женщинами постарше. Мукту, Бистер и я поедем с мужчинами, охраняющими караван. Маллинс, Уотсон и Джимми будут при повозках с багажом.
— А я? — нахмурилась девушка.
Гарет посмотрел куда-то вдаль.