Неуловимый прайд

Павлов Сергей Иванович

— Да. Он разрешил Тиджану покопаться в исследовательских материалах этой группы, и тот выбрал какую-то запись для применения в альбастезии. Она оказалась эффективнее прежней. Не намного, но вы понимаете — в этих делах важна каждая доля процента.

— Я понимаю, — сказал Леонид.

Балмер на него посмотрел и спросил:

— Вы хорошо знаете Маккоубера?

— Мы хорошо знаем друг друга, поскольку работаем в одной группе.

— Ах, вот как! — Теперь у Балмера был озадаченный вид.

— Пожалуй, мне пора. — Леонид поднялся. — Я и так отнял у вас массу времени.

Балмер молчал. Он пребывал в замешательстве.

— Будьте здоровы, —

сказал Леонид. — До свидания. Кстати, заходил один из пилотов и просил передать, что в конце его вахты начнется этап последнего торможения.

Водяная планета Ликула, спутник синего солнца, — почти сплошной океан. Поверхность океана была спокойной и гладкой, как голубое стекло, и казалась вогнутой, как чаша, по причине сильной атмосферной рефракции. Края океанической чаши тонули в лиловой дымке, и там, где дымка переходила в облачный слой на горизонте, неожиданно празднично и легко поднималась и шла изгибом через весь небосвод ослепительно белая двойная дуга, — планета имела двойное Кольцо, украшение неба и океана… Плот застрял на краю илистого озолоида. Вода вокруг озолоида была мутно-зеленого цвета, и от нее исходил гнилостный запах. Языки мутной воды, точно реки пролитой краски, вливались в голубую гладь океана, и там их закручивало течение. Озолоид был очень большой, но плоский, едва выступал над водной поверхностью, и только в центре время от времени вспучивался полужидкий вал сальзового кратера. В кратере что-то долго шипело и булькало, потом раздавался раскатистый грохот, и в небо взмывал фонтан коричневой грязи. Озолоид кишел разнообразнейшей живностью, однако всего любопытнее были баллудии. Колония из девяти баллудий парила над илистой топью — огромные мертвенно-синие пузыри, обросшие седыми бородами корней…

— Торможение окончено. Альбастезию снимаю. Надеюсь, вам было удобно и вы безболезненно перенесли перегрузки?

Леонид пришел в себя и с тихой ненавистью слушал голос фоностюарда.

— Лежите спокойно и ждите звонка. Через несколько минут наш лайнер прибудет на орбитальный рейд Дальнего. Ждите звонка. К выходу вас пригласят.

Оцепенение сразу прошло. Леонид с удовольствием потянулся. «Вот мы и дома…» — подумал он, и эта приятная мысль пробудила чувство нарастающего нетерпения. В такие минуты всегда казалось, будто звонок ужасно запаздывает, хотелось вскочить, сбросить с себя привязные ремни, приготовиться к выходу. Леонид крепко зажмурил глаза. Звонок не запаздывал — нетерпение было огромным.

«Странная штука — нетерпение, — размышлял Леонид. — Постоянно живет в человеке эта маленькая дикая кошка, и на нее обращаешь внимание только тогда, когда она превращается в леопарда…»

Он уловил в каюте движение, открыл глаза и увидел Балмера.

— Вот так сюрприз! Вы ко мне с ответным визитом?

— Как самочувствие, Русанов?

— Отличное, Балмер. И если вы освободите меня от ремней, тонус моего настроения, поверьте, сразу удвоится.

Балмер сунул руку под изголовье и что-то там сделал. Ремни опали, воздух с шипением вышел из комбинезона. Леонид вскочил.

— Ну что же вы стоите, Балмер? Присаживайтесь. Мне не терпится рассказать, какой роскошный сон я только что видел. Вы не против, если во время беседы я займусь кое-какими делами?

Леонид, рассказывая про голубую Ликулу, аккуратно сложил противоперегрузочное кресло (стюардессам меньше работы), отжал остатки воздуха из полостей комбинезона — опавшая ткань стала блестящей и жесткой, как алюминиевая фольга. Балмер сидел и внимательно слушал. Вид у него

был угрюмый, но очень заинтригованный.

— Вот и все, — закончил рассказал Леонид. — Потом меня разбудил голос фоностюарда.

Балмер встал и прошелся взад-вперед но каюте. Снимая комбинезон, Леонид наблюдал за Балмером в зеркало.

— Так, Русанов… Значит, эффект «ощущения себя» на этот раз ничтожно мал?

— По сравнению с тем, что я испытал на Чантаре? Да, никакого сравнения.

— Хотите знать, почему?

— Любопытно.

— На этот раз я распорядился дать вам вторую степень альбастезии. — Балмер ходил по каюте, как маятник.

— Понимаю… И если это хоть что-нибудь прояснило…

— Ничего это не прояснило. — Балмер остановился. — Может, следует потянуть за ниточку, которая ведет к Маккоуберу?

— Вас поразило совпадение, что мы с Маккоубером работаем в одной группе?

— Да. И над одним проектом. В чем суть проекта, Русанов?

— Вы регулярно следите за всепланетной информацией, Балмер?

— А вы?

Леонид рассмеялся.

Прозвучал звонок. Было слышно, как на привязных ремнях бесполезно щелкнули замки. Шурша, раздвинулись гардеробные створки. Леонид взглянул на часы, прикинул поправку для местного времени и, немного поколебавшись, выбрал вечерний костюм.

— Проект довольно сложен, — сказал он и вынул костюм из чехла. — Слишком долго объяснять.

— Долго не надо. Коротко, самую суть.

Балмер сел в кресло, откинулся, вынул цепочку, взглянул на нее и спрятал обратно. Леонид видел все это в зеркале и подумал, что объяснять все же придется.

— Вы что-нибудь знаете о проекте «Мастодонт»? — спросил он.

— Очень немного. В основном, только то, что два «Мастодонта» погибли в средних слоях атмосферы Юпитера, после чего проект был отвергнут.

— Ну, не совсем… Остальные шесть «Мастодонтов» были просто подняты выше. Теперь они продолжают давать чисто «атмосферную» информацию, и ребята, изучающие атмосферу Юпитера, — на нашем жаргоне «АЮ-научники», — получили невероятно комфортабельные внутриатмосферные базы. Не было бы счастья, да несчастье помогло… Но дело не в этом. Дело в том, что провалилась идея глубокого зондирования с помощью «Мастодонтов». И поскольку нам все-таки очень хотелось разведать поверхность грозной планеты, мы, Ю-научники, лет пятнадцать назад разработали новый проект «Эхо Юпитера». Основой Проекта была идея Иванова — Маккоубера погрузить на самое дно газовой оболочки планеты особые светодатчики, способные пронзить плотную облачность ударом луча-рапиры и таким образом доставить нам информацию о самой поверхности. Светодатчикам дали название «Мамонты».

— Ах, вот вы о чем! — оживился Балмер. — Так это — те самые «пульверизаторы»…

— Да. Когда хотят оскорбить нас, сотрудников Ю-Проекта, наших очаровательных «Мамонтов» называют пульверизаторами, самоварами и — совестно произнести — плеваками.

Леонид придирчиво оглядел себя в зеркале. Костюм ему нравился — короткий черный колет с узкими рукавами, украшенный на манжетах зеркально-блестящей решеткой, и черные узкие брюки с такой же решеткой на поясе. Правда, смущала пышность белой сорочки, мерцающей голубыми и розоватыми блестками, — по мнению Леонида, было слишком много кружев на груди и вокруг шеи. Но приходилось мириться — согласно традиции все, кто возвращается в Дальний, должны быть одеты по последней моде Земли. И потом, сегодня юбилейное торжество: двадцать лет со дня основания Дальнего — одного из крупнейших базовых городов внеземелья…