Неуловимый Серый

Никольская Наталья

– Ну, что ж, господин сыщик, скажите мне, зачем вам понадобилось устраивать весь этот маскарад? – Шурик выразительно обвел рукой вокруг.

– Ну как же, – вздохнув начал отвечать Игорь. – Я хотел вас натравить друг на друга.

– Вот как? Ну, хорошо, допустим, звонок был подставной, наш банкир, – короткий взгляд в Сторону Смирнова, мрачно смотревшего на Костикова, – на это клюнул. Но откуда ты мог знать, что и я тоже?…

– А я и не знал, – честно признался Игорь. – Я не знал, чей это жучок. Поэтому и поехал к Маше. С расчетом на то, что если это не банкир, то

она все сделает сама. Сообщит, то есть…

– И я клюну? – продолжил Шурик.

– Ну да. Она бы и сообщила, только вот…

– Только вот я сам нагрянул? – хохотнул он.

– Точно. Нагрянул и клюнул. Честь по чести. Я уже по дороге сюда понял, по чьему хотению меня в кафешке по кумполу стукнули и, воспользовавшись паузой, понатыкали в кабинете жучков, – и Игорь спокойно посмотрел на Смирнова.

Тому, похоже, стоило огромных трудов остаться на своем месте. Он даже руками себя обхватил, побледнел, и у него методично заходили желваки.

– Паша, – удивился Шурик, – а ты что, правда, провернул эту операцию?

– Ну, провернул, – мрачно ответил Смирнов, не спуская хищного взгляда с детектива.

– Ха! – Шурик широко разулыбался. – А ведь мои-то орлы и вовсе хотели от тебя избавиться! Кстати, как тебе удалось от пульки-то увернуться?

Тут последовал короткий обмен репликами, в течение которого выяснилось, что Смирнов о таком желании Шуриковых орлов ничего не знал. Когда перемирие было восстановлено, и Шурик закурил очередную сигарету, а Смирнов демонстративно отвернулся от Костикова, Игорь решил, что времени у него уже в обрез, а потому пора приступать к самому главному – задавать вопросы.

– Господин Шурик, – Игорь прищурился, – может теперь и вы мне кое-что расскажете?

– Отчего же не рассказать? – Шурик равнодушно пожал плечами. – Только ведь смотря что ты спрашивать намерен… – и он пытливо посмотрел в глаза Костикову.

– Да меня больше интересует судьба моего друга…

– А, Сереженьки? О том, дорогой мой детектив, мне ничегошеньки не известно. Вот может, господину банкиру? – и Шурик обернулся к Смирнов, у которого Серегино имя вызвало явный интерес, он снова повернулся к Костикову. – А, что скажешь, Паша? – в голосе Шурика чувствовалась затаенная угроза, и Костикову подумалось, что здесь все же, далеко не все чисто.

– А что я могу сказать? – холодно ощерился Смирнов. – Мне об этом парне ничего не известно. Как и тебе, – добавил он не без нажима. – Если ты, конечно, говоришь правду.

– Что? – удивленно приподнял брови Шурик. – Ты меня в чем-то подозреваешь? Зря, Паша… У меня к этому парню был сугубо деловой интерес, и я был намерен хранить его, как зеницу ока. У меня были далеко идущие планы относительно Сереженьки, в отличие от тебя…

Костиков понял, что все самое интересное только начинается и понадеялся, что жучок все-таки работает исправно.

– Ты на что это намекаешь? – банкир снова начал выходить из себя и снова покрылся красными пятнами, правда пока еще не кинулся на Шурика, да и не похоже было, что собирается это делать.

Однако, стрельцы, уже несколько подуставшие, сова приняли боевую стойку.

– Да

ни на что! – вдруг громко огрызнулся Шурик. – Ты, что, меня за придурка вздумал держать, да? – похоже, что Шурик изрядно устал от тупого напарника. – Думаешь, я не знаю, как ты дважды пытался Сереге автомобильную аварию устроить из-за своей идиотской ревности!

«О-ля-ля!» – подумал Костиков и обменялся короткими, выразительными взглядами с Ириной, которые означали, что надо быть на стреме, в любую минуту может начаться несанкционированная пальба, и этим было бы очень желательно воспользоваться. Ирина едва заметно кивнула в ответ. Игорь даже испытал прилив гордости за нее. Молодец, все схватывает на лету!

– Что?! Да как ты смеешь?! – заорал Смирнов и сделал непроизвольный жест в сторону Шурика.

Шурик осклабился, его парни, в том числе и те, что держали Костикова и Ирину, тут же схватились за стволы. Правда, попробовать бежать пока было рано. Первые пули при нынешнем раскладе грозили достаться именно пленникам. Костиков даже не пошевелился, когда его руки неожиданно оказались свободными. Нужно подождать.

– Слушай, Паша, если ты так дорожишь честью своей благоверной, то и нечего было соглашаться на то, чтобы подкладывать ее под Клочкова! – сказал Шурик презрительно. – Я бы нашел другого… Кто не только бы согласился на словах, но и наделе… А ты!.. – он сморщился. – Ты дурак, Паша. Если из-за тебя мы потеряли этого парня, то ты очень крепко влип, понял?

– Что?! – снова взорвался Смирнов и не смог с сбой совладать, кинулся на Шурика.

– Ложись! – крикнул Игорь Ирине и плюхнулся на землю.

Тут же раздались выстрелы. Бойцы открыли прицельный огонь друг по другу, а их ненаглядные начальники сцепились не на жизнь, а на смерть, топчась и выкрикивая ругательства. Смирнов схватил Шурика за горло и пытался его придушить, в то время как Шурик бил его ботинками по щиколоткам, пытаясь свалить. Наконец, ему это удалось, оба шефа грохнулись на землю и начали по ней елозить. В это время, стрельба стала постепенно утихать.

Игорь по-пластунски пополз по направлению к кустам, Ирина двигалась впереди. Шурик и Смирнов продолжали кататься по земле с переменным успехом, но силы, по всей видимости, были равны и поэтому никому из противников так и не удавалось удержать позиции.

Ирина добралась, наконец, до машины и попробовала заползти в нее. Однако, кто-то из особо рьяных бойцов, решительно преградил ей дорогу, оказавшись рядом с машиной. Костиков удивился такому рвению, учитывая, что исход схватки между боссами был совершенно неизвестен. Хотя… С другой стороны, их с Костиковым участь была решена сообща.

Где же этот Малышев, чтоб ему провалиться!

Пока Шурик и Смирнов продолжали барахтаться, бойцы перестали стрелять друг в друга, ожидая, видимо, конца схватки. Ирину тот самый парень, что пытался их обыскать, резко поднял на ноги и, прижав к себе спиной, выразительно посоветовал не дергаться. Вскоре, подобная участь постигла и Костикова, который уже успел подняться самостоятельно и, исполненный решимости и праведного гнева, бросился к детине.