Неуловимый Серый

Никольская Наталья

– Я вас слушаю, уважаемая Евдокия Тимофеевна, – не без сарказма произнес он.

– Это хорошо, – ответила Баба Дуся, устроилась поудобнее, и Игорь запоздало понял, что своей фразой только усугубил собственные страдания. Бабка, по всей видимости, расценила ее как приглашение к долгой неторопливой беседе в стиле «Шерлок Холмс энд доктор Ватсон». – Ну, как у тебе дела? – живенько поинтересовалась она.

– Какие? – вяло спросил Игорь.

– Ну как же? – Бабуся заерзала. – Насчет товарища твово, что известно-то стало?

– А что известно? Пропал товарищ, вот и все, что известно.

– Это,

конечно, – покивала головой Бабуся. – Ну, а с кем товарищ твой дружил, кто его видел, узнал?

– Узнал, – приврал Игорь. – Видели его в понедельник, друзья по работе. В пять часов вечера.

– И все? – как-то странно спросила бабулька.

– Что «и все»?

– Ну, это все, что ты узнал, что ли?

– А вам мало? – не выдержал Игорь. Ему вдруг показалось нелепым, что он сидит перед этой старушенцией и ведет себя, как школьник, не выучивший урок и отвечающий на непонятные вопросы преподавателя.

– Конечно, мало, – снова кивнула Бабуся, сложила на животе сухонькие ручки и менторским тоном продолжила. – Я вот узнала, Горяш, куда как больше. У товарища твово, оказывается, полюбовница была.

– Вот удивили! У кого их нет? – дернул плечом Игорь.

– Ты подожди, не перебивай! Я к чему тебе все это… Нет, – тут же перебила сама себя Бабуся, – сначала надоть тебе рассказать, как я про эту полюбовницу-то узнала. Ты послушай, послушай, – настоятельно произнесла она, глянув на апатичного внука. – Так вот, когда ты меня прогнал, как кошку блохастую, – она выразительно посмотрела Игорю в глаза, с тем, чтобы он запомнил это выражение, обязательно запомнил, – я, стало быть подумала, что нет же, докажу ж я тебе, дорогой мой внучек, что тебе без моей помощи в энтом деле не обойтись, – Игорь открыл рот, чтобы что-то возразить, но бабка воинственно подняла руку и грозно произнесла:

– Нет, ты уж не перебивай, а послушай дальше. Так вот, куда я, стало быть, первым делом направилась? Куда ж еще, как не к Зое Федоровне. Приехала я, стало быть, на Астраханскую, на квартиру к дочке ее, Светланке. Захожу, а они там обе перепуганные, бледные, как смерть, мечутся по колидору от двери до телефона, ручки заламывают. Я первым делом им чайку с мятой заварила. Напоила их и говорю, мол, успокоиться надо. Они, матрешки, чайку попили, немного успокоились и тут начался у мени с ними, милок, обстоятельный разговор по всем правилам, – Бабуся полезла за кисетом, сделала понюшку табаку, смачно чихнула. Игорь тут же зачихал следом, Бабуся выждала, когда внучок успокоится и продолжила:

– Так вот, говорю, голубки вы мои, отчего же столько слез? Может, просто загулял парень, с кем не бывает. А они мне: да не был он гулящим! А я им: а как же, что ж, и девицы никакой не было, что ли? Они друг на друга посмотрели и плечиками пожимать стали. Я думаю, ну и ну, что за сестра такая Светка энта, если про брата свово родного знать не знает, есть ли у него девица какая, – Игорь прикрыл глаза, прикинув, что, пока Бабуся дойдет, наконец, до дела, он, может быть, успеет даже немного вздремнуть. – Нет, ты глазенки-то не прикрывай, не прикрывай, – обиженно затараторила баба Дуся.

Игорь нехотя открыл глаза.

– Вот, так-то куда как лучше. Так вот, я, значит, от

Зои Федоровны с ее дочурой ничего не добилась, правда сказали они мне, что переживания ихние начались с того, что друзья Сережкины стали больно им интересоваться. Звонили, приезжали, выспрашивали, словом, взбаламутили родственников. А я все думаю, что, может, и не случилось с ним ничего, мало ли, парень молодой, горячий, Богом не обиженный, я карточку его видела, прям истинный енерал. Так вот, думаю, может с любавой какой загулял, а тут – переполох. Ладно, вызнала адресок его, он ведь на Саперной проживает, думаю, поеду, разузнаю, может, там его кто видал, а еще пуще думаю, может, кто про его девиц знает, – Игорь стал набивать трубку, продолжая слушать краем уха.

– Так вот, продолжала Бабуся, – приезжаю я туда. Смотрю, а у подъезда, как и положено, кумушки сидят, а среди них, фартит мне нынче, Горяш, сестра нашей Зинаиды Прокофьевны, из соседнего подъезда. Она, Валентина Прокофьевна, меня узнала, да и посидеть, потолковать пригласила. Я, ясное дело, сказалась, что случаем здесь. А сама сижу, слушаю, что кумушки-то балакають. Так вот, на мое везение, разговоров-то у них только про товарища твоего – Сережку Клочкова. Мол, как пропал, кто видал, ну и про друзей евойных, что тут шмон похлеще ментов устроили.

Я, конечно, послушала-послушала, да и говорю так, а может, Сергей этот, парень-то молодой, так вот, может, к какой подружкой гуляет? А они мне, в голос, ей-Богу, нет-нет! Ни с какой он подружкой не гуляет, она у него вчерась сама была, постучала, позвонила, да и ни с чем уехала. Я, понятное дело, расспрашивать стала, кто такая, да какая из себя и вот что, значит, я о ней узнала… Горяш! – вдруг грозно прикрикнула старушка. – Ты меня слушаешь? – Игорь встрепенулся и попытался изобразить на лице крайнюю степень интереса, хотя до этого витал где-то на страницах Диккенсовского романа.

– Конечно, конечно, Евдокия Тимофеевна, продолжайте. Я очень внимательно слушаю.

– Смотри же, я ведь повторять не буду, – соврала она, – сейчас самое важное начинается. Так вот, девчуху энту, Марией кличут, лет ей этак двадцать, говорят, красавица, брунетка. И еще говорят, будто она от Сереги твово бегает, то есть имеет еще полюбовника.

– А это кто говорит? – невыразительно спросил Игорь, поскольку Бабуся, по всей видимости, только этого вопроса и ждала.

– Так вот в том и фортуна моя, милок, что у одной из кумушек, Марь Иванны, подружка живет в аккурат в доме Иришки энтой. Подружку Любовью Геннадьевной величают и она такие компоты из вишни варит, что не стыдно даже президентов угощать…

– А при чем здесь вишневые компоты? – удивился Игорь.

– Э-эх, Горяш, молодой ты еще! – махнула рукой баба Дуся. – Ну да ладно, ты губы пельменями не делай, лучше слушай дальше, авось поймешь про компоты-то.

Бабуся на минуту задумалась, потом кивнула самой себе, как бы говоря «да, так и было» и продолжила. – Так вот, Марь Иванна говорит, что подруга ее, Любовь Геннадьевна не раз, мол, видала, как Машка, Сережку спровадив, еще кавалера принимала, а порой и наоборот делала. Когда того хахаля раньше Сережки ублажала, а потому уж и до товарища твово очередь доходила.