Неупокоенный
Шрифт:
Когда господин Истомин вошел в гостиную, Лиза тотчас встала и посмотрев на него исподлобья, спросила:
— Где мой муж?
— Ваш муж, деточка… — Задумчивым голосом ответил красивый, импозантный мужчина лет пятидесяти пяти с загорелым лицом и чёрными, волнистыми волосами — Ах, ваш муж. Да-да, это ведь ваш муж, а не совершенно посторонний вам человек. Да, это очень неприятное открытие для меня.
Уже с тревогой в голосе Лиза вскрикнула:
— Где мой Валера? Учтите, его друзья видели вас, вашу машину и ваших людей и если с нами что-нибудь случится, то вы об этом очень сильно пожалеете!
— Ну, вот, вы мне уже угрожаете! — Смеясь воскликнул господин Истомин и строго сказал — Сядьте на диван, девочка,
Вслед за господином Истоминым в гостиную вошли ещё двое темноволосых, загорелых мужчин в чёрных костюмах и подойдя к Лизе слева и справа заставили девушку сесть вместе с ними на диван, отчего она громко крикнула:
— Что вы себе позволяете? Кем бы вы не были, господин Истомин, вы плохо себе представляете, с кем вы связались!
Господин Истомин, стоявший перед Лизой, отошел в сторону и сел в кресло, стоявшее неподалёку, вполоборота к дивану. Он забросил нога на ногу, щёлкнул пальцами и в комнате тотчас погас свет и девушка увидела, что стена напротив неё, оклеенная дорогими обоями, вовсе не стена, а прозрачное стекло и за стеклом в ярко освещённой комнате сидит прикованный к массивному стальному стулу вроде электрического, на котором американцы казнят преступников, её Валерик, а справа и слева от него стоят две массивных, круглых и ребристых, фарфоровых установки с электродами. Она испуганно вскрикнула, а господин Истомин насмешливым голосом воскликнул:
— А вот и ваш муж, Лиза! Правда, сейчас он кажется очень сильно испуган и уже не выглядит таким героем, каким был недавно, на бойцовской арене. Интересно, с чего бы это такие перемены? А вот с чего, девушка. Ваш муж очень сильно провинился передо мной. Ну, а теперь я скажу вам, в чём заключается его вина и за что он будет очень строго, я бы даже сказал сурово наказан. Вашему мужу было приказано вывести из строя Джима Батчера, моего лучшего бойца, а он вместо этого взял и зверски его убил. Не скрою, может быть Джим и заслуживает смерти, но только по приговору суда и там, где он совершил свои преступления, но никак не в России и уж тем более не при таком стечении народа. Вот за это я и собираюсь его хорошенько проучить.
Господин Истомин снова щёлкнул пальцами и из фарфоровых установок в тело Валеры ударили извивающиеся электрические разряды, отчего он затрясся всем телом и громко закричал. Глядя на то, как истязают её любимого, Лиза тоже закричала:
— Не надо! Не делайте этого! Он же не нарочно, вы сами приказали ему побить этого вашего Джима Батчера.
Она попыталась вскочить, но двое мужчин, сидевших по обе стороны от неё, не дали ей этого сделать. Лиза громко разрыдалась и принялась умолять господина Истомина прекратить эту пытку, но тот был неумолим и она продолжалась минуту, пять минут, десять, двадцать, полчаса. Наконец был сделан перерыв и трясущаяся от ужаса, бледная, как полотно, девушка с искусанными до крови губами увидела, как дрожит и бьётся в конвульсиях её муж, всё тело которого было покрыто бурыми, дымящимися точками ожогов. Электрические разряды, бившие в его тело, прожгли чёрное спортивное боди, из носа, ушей и уголков рта Валерия текла кровь. Местами она сочилась из его рук и ног, а господин Истомин взирал на это с насмешливой улыбкой и когда прошло минут пять, спокойным голосом сказал:
— Ну, что же, пора продолжить экзекуцию. Это ведь только самое начало, девушка.
Лиза вскочила, на этот раз её никто не удерживал, упала перед этим холёным, самодовольным типом, упивавшимся своим могуществом, на колени и взмолилась:
— Дяденька, я вас умоляю, не нужно больше мучить Валеру. Я сделаю для вас всё, что угодно, только не нужно его пытать. Я вам за это всё что угодно отдам, только не нужно его мучить.
Господин
— Ну, и что ты готова отдать мне за то, чтобы я прекратил мучения твоего мужа, женщина?
— Всё! — Вскрикнула Лиза — Всё что у меня есть ценного!
Господин Истомин рассмеялся и сказал:
— Девочка, все твои ценности не стоят и десяти тысячи рублей, а меня не интересуют даже миллиарды этих жалких бумажек. Что действительно ценного ты согласна отдать мне?
Лиза истошно вскрикнула:
— Всё что угодно, хоть душу! Только не мучайте его!
— Согласен! — Тут же выпалил господин Истомин и весёлым голосом воскликнул — Андрас, Флаврос, вы свидетели, душа этой юной леди теперь принадлежит мне и она её предложила мне сама в обмен на то, чтобы я прекратил мучения того парня за стеклом. Не будем формалистами и не станем засорять мир никому не нужными бумажками. Мы живём в двадцать первом веке и сейчас вся информация хранится в компьютерах. Договор заключён!
А за стеклом за каких-то десять минут до этого момента произошло следующее. Флаврос, которому было приказано служить на Земле Агваресу его непосредственным начальником Андрасом, закрепляя обруч на голове лейтенанта Лодейникова, не законтрил гайку и поскольку он с чудовищной силой сотрясал стул, та от вибрации постепенно раскручивалась и наконец слетела с резьбы, ничем не удерживаемый стальной обруч отошел в сторону и его голова освободилась. Валерий к этому времени уже почти обезумел, но всё же услышал, как у него в голове раздался негромкий, но властный голос:
— Поверни голову направо и посмотри на своё плечо. — Он так и сделал, а когда увидел гофрированную трубку, то немедленно услышал второй приказ — Дотянись до неё ртом, перегрызи и всоси в себя всё, что находится в резервуаре над твоей головой.
Прежде чем сделать это, Валера, вывернув голову, бросил взгляд на золотистый резервуар, уже доверху заполненный сверкающей бирюзовой субстанцией, излившейся из него же самого вместе с гневом и отчаяньем. После этого, подав плечо вперёд, он дотянулся ртом до эластичной гофрированной трубки, ухватил её зубами и, прокусив, стал с силой всасывать в себя светящуюся бирюзовую субстанцию, сильно отдающую запахом каких-то неизвестных ему пряностей и уже только поэтому непонятную. Он уже почти обессилел, но с каждым новым вздохом его тело наливалось не только силой, но и бурлящей энергией. Из той части трубки, что входила в его грудь, он тоже высасывал бирюзовую, ярко светящуюся субстанцию, пусть и в меньшем количестве, но эта субстанция имела несколько иной, более яркий и насыщенный вкус и когда Валерий всосал в себя всё, что находилось в резервуаре, он машинально сделал ещё несколько больших вдохов, пока не закашлялся, — высасывать уже было нечего как из резервуара, так и из тимуса.
Он немедленно выплюнул прокушенную трубку изо рта и посмотрел мрачным, полным решимости взглядом на свои оковы, которые уже не казались ему такими уж прочными. Решение пришло в его голову быстро. Крепко схватившись за стальные, массивные подлокотники, он нанёс по ним энергетический удар, пустив по ним мощную энергетическую волну. Если раньше таким образом он мог превращать в щебень ударом ладони крупную гальку, то теперь ему легко поддалась сталь и через несколько секунд руки были свободны, после чего он освободил ноги и бросился к бронированному стеклу. Оно оказалось попрочнее стали, поскольку было склеено из двух десятков слоёв, а потом выдержало первый натиск, хотя и всё пошло трещинами. Услышали этот удар и в гостиной. Агварес, Андрас и Флаврос с опаской, а Лиза с надеждой, тем более, что стекло сразу же покрылось трещинами. Все трое тотчас встали и выхватили большие, длинноствольные пистолеты. Вскочила на ноги и Лиза, вскочила и с горящими глазами встала спиной к стеклу, шепча: