Неутолимая жажда

Полякова Татьяна Викторовна

— Герман! — закричала я отчаянно, а получилось едва слышно.

Оттолкнувшись от ствола, я бросилась к машине с невесть откуда взявшимися силами, упала,

споткнувшись о камень, и вновь поднялась. Махнула рукой, чтобы он увидел меня, но Герман смотрел в другую сторону.

Я подскочила к машине, схватилась за ручку водительской двери и рванула ее на себя, злясь на то, что он не спешит помочь. Дверь распахнулась, и тогда я увидела его. Отведенные назад руки, веревка, пропущенная под подголовником кресла, она обхватывала его шею, впиваясь в плоть, как раз под кадыком…

Наши взгляды встретились, мой, остекленевший от ужаса, и его взгляд, в котором было отчаяние. Сделав невероятное усилие, он прохрипел:

— Беги…

Я качнулась назад, почувствовала руки на своих плечах и острый запах хлороформа.

Я

видела маму, она стояла на веранде в длинном белом платье и приветливо махала мне рукой. Волосы ее разметались по плечам. Я поднялась по ступенькам, глядя на свои ноги, обутые в розовые башмачки с золотым помпоном. Мама шагнула вперед. За ее спиной возле накрытого стола сидели папа и мои братья, Рамон и Хорхе. Счастливые, живые. Я уцепилась за мамин подол, а она спросила:

— Где Алекс?

— Алекс, Алекс! — позвала я, оглядываясь.

— Ничего, он скоро вернется, — сказала мама.

— Девочка пришла в себя, — услышала я совсем другой голос и удивилась: Серафима-то здесь откуда? И тут пришла догадка. Я распахнула глаза, крик отчаянья рвался наружу… Мартин наклонился ко мне, касаясь пальцами моих губ, и прошептал с улыбкой:

— Тихо, тихо… все хорошо. С возвращением, милая.