Неутомимые следопыты
Шрифт:
— И мы разыщем! — не задумываясь, воскликнул Женька. — Верно, Серега?
— Вот и я этого хочу, — кивнул с улыбкой Иван Николаевич. — Узнавайте. Но только с одним условием. — Он поднял длинный палец с необычайно продолговатым ногтем. — О докладе не забывайте ни на мгновение.
Бабушка Ксения
Когда мы вышли на улицу и направились к станции метро, Женька был возбужден до крайности и говорил не переставая.
— Ну, Серега, это тебе не мамонты или бронтозавры какие-нибудь!.. Еще один пунктик есть.
Но тут мы очутились под сводами станции «Киевская», я сунул двугривенный в щелку разменного аппарата и протянул Женьке пятак. Но свою мысль Вострецов развивал и когда мы сели в поезд, и когда вышли на станции «Краснопресненская». И потом, когда шли по улице Заморенова…
Распрощались мы с ним как всегда возле нашего подъезда и уговорились встретиться завтра утром и тотчас же пойти на Овражную. А с завтрашнего дня и начались наши приключения.
Я вышел из дома без пятнадцати девять. Женька появился минуты через две. Вид у него был донельзя озабоченный. Вместе мы пошли к троллейбусной остановке. Там собралось уже довольно много народу. Женька выбрал самого молодого из всех и обратился к нему:
— У вас нет спичечки?
Кудлатый парень без шапки с желтой сумкой на ремешке через плечо полез в карман брюк и достал зажигалку.
— А спичек нет?
Парень помотал головой. Ко в это время подкатил троллейбус, и очередь медленно всосала нас в салон.
— Зачем тебе спичка понадобилась? — спросил я, когда мы уселись на мягкие подушки сиденья.
— Жребий бросить. Кому какая сторона улицы достанется.
— Да ведь можно и так договориться. Вот ты какую хочешь?
— А ты?
— Ну, скажем, четную, — я вспомнил, что на четной стороне стояли низенькие домишки в два-три этажа.
За разговором мы быстро доехали до нужной нам остановки.
Домом № 6 оказалось невысокое строение в три этажа. Женьке достался огромный дом-новостройка этажей в двенадцать.
— Ух ты, — произнес я, окидывая этот дом взглядом и придерживая шапку, чтобы не упала. — Вот так домик. Пока ты его весь облазишь, я, пожалуй, успею несколько таких, как мой, обойти.
— Иди, иди, — с неудовольствием сказал Женька.
Но меня вдруг охватила робость. Я неуклюже топтался на тротуаре перед подъездом, не решаясь войти. Как-то неловко было стучаться в чужую квартиру и спрашивать, не здесь ли в 1905 году жила женщина, которую звали Ольга, а фамилии мы не знаем. Да на меня посмотрят как на сумасшедшего. И сумею ли я объяснить, кто она такая.
Я оглянулся, ища поддержки у Женьки. Но он уже исчез. «Лучше я его тут, на тротуаре, подожду, — подумалось мне. — И мороз слабый сегодня… Градуса три или четыре…»
— Ну что стоишь? — внезапно услышал я Женькин голос.
Он, хитрец, оказывается, стоял в подъезде и следил за мной. Ему отлично была видна моя нерешительная фигура.
— Раздумываю, с чего начать, — бодрым голосом откликнулся я. — Вот сейчас и пойду.
Ступенька, еще одна, третья, четвертая… Площадка.
Дверь в первую квартиру была усеяна кнопками звонков. Под каждой белела табличка с надписью. Я принялся читать фамилии: «Николаю и Кириллу Громобоевым…», «Звонить только Альбине Бойко…», «Зезегов Иван Гаврилович…», «Цыпленочкину», «Семенчуку 1 раз, Кубышкиной 2 раза». И крепко приклеенная квадратная бумажка с грозной надписью: «Волкову стучать».
Я читал и перечитывал эти имена и фамилии и размышлял: какую же кнопку нажать? Для чего так много звонков? Наконец я стал присматриваться к фамилии Цыпленочкина. Фамилия была ласковая, добрая. Я так и представил себе старичка, пухленького, лысого, с мягкими руками. Я еще немного потоптался перед дверью и нерешительно ткнул пальцем в кнопку на двери.
Не отпирали долго. Я еще раз надавил кнопку и долго не отпускал. И вдруг совершенно неожиданно дверь распахнулась. Передо мной стоял громадного роста небритый человек в помятых брюках, подтяжках, надетых поверх ночной рубахи, в шлепанцах на босу ногу. Лицо у него было заспанное и злое.
— Чего надо? — хрипло спросил он.
Растерянно и испуганно я глядел на него снизу вверх. Неужели это и есть Цыпленочкин?..
— Ну, чего тебе тут надо? — заорал жилец. — С работы придешь, так и тут выспаться не дают!.. Шляются шаромыжники всякие!..
Я шарахнулся в сторону и кубарем скатился со ступенек в парадное. Мне вослед грохотал сиплый бас:
— Драть тебя некому! От горшка два вершка, а туда же!..
Пулей вылетел я на улицу и едва не сшиб с ног Женьку. Он, оказывается, стоял в подъезде, неслышно подкравшись, и тайком проверял, как я справляюсь с первым самостоятельным заданием.
— Так, понятно, — зловеще прошипел Женька. — Ясно, как ты ищешь…
— Да ведь я, Жень, хотел уже спросить… А он как заорет…
— Заорет! И зачем я только с тобой связался! Ничего не умеешь. Пойдем, я тебе покажу, как надо.
Все еще продолжая ворчать, Женька стал подниматься по уже знакомой мне лестнице. Он храбро нажал кнопку первого же попавшегося звонка.
— Кто там? — спросили за дверью.
— Откройте, пожалуйста. Мы по делу.
Дверь отворилась, и низенькая старушка в аккуратном переднике и ситцевом платке появилась перед нами. Она оглядела нас с хитроватым прищуром, наморщив остренький нос, и вдруг чему-то страшно обрадовалась.
— Заходите, заходите, голубчики вы мои! Смотрите-ка, и выходного дня не пожалели. Ну, молодцы… Вот уж молодцы!
Ни я, ни Женька никак не ожидали такого удивительного приема. А старушка, стаскивая с нас в прихожей шапки и помогая раздеться возле вешалки в коридоре, все твердила, приговаривая радостно и удивленно:
— А ведь не ошибся Иван-то Николаевич. Сказал, что вы зайдете. И правда зашли. Золотые вы мои…
Я просто не верил ушам. Неужели руководитель нашего исторического кружка уже успел побывать здесь и предупредить старушку о нашем особом задании? А она, подталкивая нас вперед по тесному узкому коридорчику, сплошь заставленному сундуками и корзинками, говорила не переставая: