Неведомые дороги (сборник)

Кунц Дин Рей

У Джоя такое ощущение, будто его затягивает в гигантскую вращающуюся мельницу. Его перемалывает логикой брата, харизмой его личности, слезами. И попытки докопаться до правды только усиливают замешательство и душевную боль.

Пи-Джи выключает радио, поворачивается к брату лицом, наклоняется к нему, сверлит взглядом. Во всем мире только они двое и шум дождя, ничто не отвлекает Джоя от зачаровывающего голоса Пи-Джи:

– Пожалуйста, пожалуйста, послушай меня, малыш. Пожалуйста, ради мамы, ради отца хорошенько подумай и не губи их жизни только потому, что ты никак не можешь повзрослеть и отказаться от понятий правильного и неправильного, которые внушили тебе в церкви. Я не причинял вреда девушке,

которая лежит сейчас в багажнике, тогда почему я должен рисковать всем своим будущим, доказывая это? Допустим, для меня все обойдется, допустим, присяжные во всем разберутся и признают меня невиновным. Но все равно останутся люди, которые будут верить, что это моя работа. Да, я молод и образован, я могу уехать отсюда, начать новую жизнь там, где никто не знает, что однажды меня судили за убийство. Но мать и отец уже в возрасте и бедны, как церковные мыши. Другого дома им не купить. У них нет средств на переезд. У них нет таких возможностей, как у тебя или меня, и никогда не будет. Эта четырехкомнатная лачуга – не бог весть что, но все-таки крыша над головой. У них нет даже ночного горшка, но зато много друзей, соседей, которым они всегда помогут и которые всегда готовы помочь им. Но все переменится, даже если меня оправдают в зале суда, – поток аргументов захлестывал, накрывал Джоя с головой. – Отношения между ними и друзьями изменятся. В них проникнет подозрительность. Они будут знать о шушуканье... сплетнях. А переехать не смогут, потому что эту лачугу им не продать, а если и продадут, вырученных денег не хватит на покупку дома в другом месте. Поэтому они останутся здесь, отгороженные стеной недоверия от друзей и соседей, в изоляции. Разве мы можем допустить, чтобы такое случилось, Джой? Разве можем загубить их жизни, когда я невиновен? Господи, малыш, да, я допустил ошибку. Не оставил девушку там и не отвез копам, положив в багажник. Хорошо, возьми ружье и пристрели меня, если хочешь, но не убивай отца и мать. Потому что именно это ты собираешься сделать, Джой. Ты их убьешь. И смерть у них будет медленная и мучительная.

Джой не может вымолвить ни слова.

– Так легко погубить их, меня, но еще легче поступить правильно, Джой, еще легче просто поверить мне.

Слова наваливаются на него. Сдавливают со всех сторон. Джой уже не в кабине, а на дне океанской впадины, в четырех милях от поверхности воды. Где давление составляет тысячи и тысячи фунтов на квадратный дюйм. Проверяет на прочность корпус автомобиля. Сдавливает его в лепешку.

Наконец, он находит в себе силы ответить. И голос у него – как у испуганного ребенка:

– Я не знаю, Пи-Джи. Не знаю.

– Моя жизнь в твоих руках, Джой.

– У меня в голове такая мешанина.

– Отец и мать. Их жизни в твоих руках.

– Но она мертва, Пи-Джи. Девушка мертва.

– Совершенно верно. Мертва. А мы живы.

– Но... что ты сделаешь с телом?

Услышав свой вопрос, Джой понимает, что Пи-Джи победил. Слабость охватывает его, он снова маленький ребенок, и ему стыдно за свою слабость. Угрызения совести уже грызут его, болезненные, как кислотный ожог, и он может справиться с этой болью, лишь блокировав часть своего сознания, отключив эмоции. Туман, серый, как пепел, оставшийся после большого костра, застилает его душу.

– С этим проблем не будет, – отвечает Пи-Джи. – Спрячу там, где его никто не найдет.

– Ты не можешь так поступить с ее семьей. Они до конца жизни будут тревожиться, гадать, что с ней случилось. Они не найдут себе покоя, думая, что она... где-то страдает.

– Ты прав. Конечно. Что я такое несу. Очевидно, мне следует оставить тело там, где его найдут без труда.

Серый

туман, он все расползается, расползается, действует, как анестезирующее средство. С каждой минутой Джой все меньше чувствует, все меньше задумывается о будущем. Такая отстраненность где-то пугает, но с другой стороны, это счастье, он ей рад. А свой голос узнает с трудом.

– Но тогда копы смогут найти на пленке отпечатки твоих пальцев. Или найдут что-то еще, скажем, твой волос. У них есть тысячи способов связать тебя с ней.

– Насчет отпечатков пальцев не беспокойся. Их не найдут. Я был осторожен. И других улик, которые могут вывести их на меня, у них нет, за исключением того...

Джой смиренно ждет, когда же его брат, единственный и горячо любимый, закончит фразу, потому что знает: сейчас он услышит самое ужасное, самое для него неприемлемое, если не считать обнаруженного в багажнике тела.

– ...что я с ней знаком, – говорит Пи-Джи.

– Ты ее знаешь?

– Я с ней встречался.

– Когда? – тупо спрашивает Джой, но ему уже без разницы. Проникающая все глубже серость притупляет не только совесть, но и любопытство.

– В выпускном классе средней школы.

– Как ее зовут?

– Она из Коул-Вэлью. Ты ее не знаешь.

Дождь льет и льет, и Джой уже не сомневается, что он и ночь никогда не закончатся.

– Дважды приглашал на свидание. Дальше не заладилось. Но ты понимаешь, Джой, что для копов все выглядело бы иначе. Я отвожу тело к шерифу, они выясняют, что я ее знаю... и используют эту информацию против меня. И тогда будет гораздо труднее доказать, что я невиновен, все будет гораздо хуже для отца, матери, всех нас. Я между молотом и наковальней, Джой.

– Да.

– Ты это понимаешь, не так ли?

– Да.

– Вникаешь в ситуацию.

– Да.

– Я люблю тебя, маленький брат.

– Знаю.

– И не сомневался, что в час беды смогу положиться на тебя.

– Естественно.

Отупляющая серость.

Успокаивающая серость.

– Ты и я, малыш, в мире нет никого и ничего сильнее нас, если мы будем держаться вместе. Мы – братья, и эти узы крепче стали. Ты знаешь? Крепче любых других. Ничего важнее на свете для меня нет... мы с тобой – одно целое, братья.

Какое-то время они сидят в молчании.

За запотевшими стеклами темнота становится еще темнее, будто окружающие город горы надвигаются, нависают над ним, закрывая узкую полоску неба с прячущимися за облаками звездами, и он, Пи-Джи, отец и мать находятся теперь в каменном склепе, выход из которого замурован.

– Тебе пора собираться, – нарушает паузу Пи-Джи. – До колледжа путь неблизкий.

– Да.

– А мне ехать еще дальше.

Джой кивает.

– Ты должен навестить меня в Нью-Йорке.

Джой кивает.

– Мы развлечемся.

– Да.

– Слушай, возьми, пожалуйста, – Пи-Джи берет Джоя за руку, что-то сует в ладонь.