Неверное пророчество
Шрифт:
Она тихо приподнялась и опять поглядела на одетого в светло-зеленый наряд ребенка. Сомнений не было. Белокурый, светлокожий малыш - на людской возраст, лет шесть, но кто его знает, сколько ему на самом деле. Он совсем как обычный людской ребенок, уткнулся лицом в сложенные на коленях руки и шмыгал носом, тихонечко подвывая. Если бы не острые треугольные уши, то даже при всей белизне кожи она бы приняла его за человека. Слишком уж вел он себя по-детски.
Надо было уходить, но она никак не могла заставить себя сделать первый шаг. Жалость, подкатывавшая слезками
– Стой!
– по людски крикнул он. Потом добавил, что-то на эльфийском, она не поняла.
– Не стреляй, - девочка показала пустые руки.
– Я одна.
Эльф опять что-то крикнул по-своему.
– Ты не бойся. Я совсем одна. Всех убили...- Марианна почувствовала, что сейчас тоже заревет. Ну и пусть. Пусть этот эльф убьет её, все равно уже жить сил никаких нет. Предательские слезы сами потекли по щекам. Она села на землю, и не скрываясь, и не пытаясь удержаться, заревела. Маленький эльф расстерянно опустил лук, и уставился на неё.
– Что смотришь? Стреляй, - сквозь слезы выговорила она. Тот не двигаясь, спросил, правильно выговаривая слова:
– Как ты здесь оказалась?
Похоже, лет ему все-таки было больше, чем шесть.
– А ты?
– ответила вопросом на вопрос, Марианна.
– Я спросил первый.
– Ишь ты какой умный, - сквозь слезы, усмехнулась девочка.
– Я от войны убегала, да не убежала. Убили всех. Теперь вот одна по лесу шастаю.
В еще поблескивающих влагой, зеленых глазах ребенка, промелькнуло сочуствие.
– Я тоже, - вдруг признался он.
– Тоже один. Все умерли.
– Как все могли умереть?
– удивилась Марианна.
– Ты, что - дура?
– бесцеремонно спросил он. Тоненький, нежный как серебряный колокольчик, голосок совсем не подходил для этих слов.
– Так же как у тебя. Убили.
– Кто?
– Или ваши, - глаза эльфенка зло блеснули.
– Или орки. Я не смог разобраться.
– И я не разобралась, - пропустив обиду мимо ушей, горестно вздохнула девочка.
– Темно было.
– На нас тоже ночью напали. Хаарквинен меня на коня забросил и хлестнул. Он меня и вынес. Потом, днем, конь сам на место вернулся, - ребенок замолчал, снова переживая тот ужас.
– Всех! Мама, сестра, слуги. Всем горло...
Голосок задрожал и смолк. Девочка поднялась, и подошла к эльфенку.
– Из родных никого не осталось?
– она тихонечко обняла его за плечи. Тот дернулся, но вырываться не стал. 'Все-таки маленький, - подумала Марианна.
– Только разговаривает как взрослый'.
– Отец. Но он на войне.
– И у меня отец. Тоже вою..- она осеклась. Отцы могли
– Ты, наверное, есть хочешь? У меня есть кусочек хлеба.
Эльфенок сглотнул слюну. Попытался сделать гордый вид, но губы прошептали:
– Хочу.
Уже несколько дней девочка ела жидкую похлебку без хлеба. Берегла кусочек, на последний, самый голодный день. Помогала поспевшая черника. Её она ела прямо с кустов. Другая ягода - брусника, была еще белобокой, но и с неё получался хороший отвар. Раскрыв свою похудевшую сумку, она вытащила заветную тряпицу.
Развернув, вынула кусочек серого подсохшего хлеба. С сожалением посмотрела - делить тут нечего, и побыстрее отдала малышу. Тот с жадностью откусил кусок, проглотил не разжевывая, но вдруг выпрямился и стал аккуратно откусывать маленькие куски, и медленно жевать. 'Смотри, маленький, а гордый. Не хочет показать, что голодный' - Марианна и сама бы сейчас проглотила этот хлеб одним глотком.
– Я хочу пить...- чуть слышно сказал маленький эльф. Было видно, что он не привык просить. Девочка подскочила:
– Вот я действительно дура! Идти сможешь? Я тут недалеко видела родничок.
– Смогу, - с готовностью согласился тот. Поднявшись, он подобрал свой маленький лук и стрелу - всего одну, но красивую, словно игрушка. Больше вещей у него не было. Марианна довела его до журчащего среди редколесья маленького родника. Шел он по лесу как настоящий эльф. Не треснула не одна палочка. Казалось, трава не сминается. Девочка даже немного позавидовала.
Ключик бил прямо из-под земли. Берега заросли буйной травой, почти спрятавшей небольшую ямку с промытым галечником. Ручеек выплескивавшийся из этого корытца полностью пропадал в траве. Проходя здесь час назад, Марианна заметила это чудо только по веселому журчанию.
Напившись, эльфенок с достоинством вернул девочке кружку.
– Как тебя зовут? Меня Марианна.
– Леонойль. Это если коротко.
– Ты давно один?
– Два дня.
– А где твой конь.
Леонойль замялся:
– Он убежал.
– Ну и ладно, - успокоила девочка.
– Пойдем пешком. Все равно когда-нибудь выйдем к людям. Сейчас вон черника поспела. Скоро другие ягоды подойдут. Да и грибы начали попадаться. Не пропадем.
– Эльф никогда не пропадет в лесу!
– гордо ответил светлорожденный.
– И скоро меня найдут.
– Конечно, конечно, - согласилась она.
– Но кто найдет? Ты же сказал, что все погибли?
Остроухий малыш гордо сказал:
– Мой отец Леонойвелин.
Он произнес это так, словно признавался, что он король эльфов. Девочка чуть не засмеялась, но вовремя сдержалась.
– Ты, меня прости, Леонойль, но я это имя никогда не слышала.
Он вскинулся:
– Он правитель Леса у Синей горы.
Ничего себе! Про Синюю гору и про тот Лес Марианна конечно же знала.
– Это же древний Лес?! Значит и эльфы, и ты..?