Неверный жених
Шрифт:
– Нет! – воскликнула Френсис, прижав руку ко рту. – Не говорите так!
Взмахом руки Малкольм отмел ее возражения.
– Нет, говорите вы? Может быть, вам известно, как погибла Мэри Болейн? Я вам расскажу: ее зарубил англичанин на глазах у ее сестры Элизабет!
– Малкольм! – умоляюще воскликнула Джейми, вскакивая и простирая к нему руки. Взволнованный взгляд ее встретился с его темными глазами, пылающими гневом. – Не надо так. Ты же знаешь, леди Френсис не желает мне зла!
Шотландец провел рукой по лицу,
– Хорошо, оставим это. Но знаете, графиня, великий Эразм, у которого учились мы с вашим мужем, не раз повторял, что порой лишь тонкий волосок отделяет Истину от Лжи. За прошедшие недели я привык думать о вас как о мудрой и благородной женщине, достойной такого мужа, как Серрей. Все, о чем я вас прошу, – семижды семь раз подумать, прежде чем предъявлять людям, которых вы не знаете, тяжкие обвинения. Чей бы дочерью ни была Джейми – Элизабет, Мэри да хоть самого царя Соломона! – заверяю вас, все, что сделали для нее Элизабет и Эмброуз, было сделано только из любви.
– Я верю, Малкольм, – тихо ответила Френсис.
– Тогда прошу извинить, миледи, за мою излишнюю резкость. Но я не мог сидеть и спокойно слушать, как чернят дорогих мне людей.
Френсис, кивнула, смущенно потупившись, затем поднялась с места.
– Джейми, думаю, вам с Малкольмом многое нужно обсудить. Поверь, у меня и в мыслях не было оскорбить тех, кто тебе дорог. Что же касается твоего происхождения… – Она грустно улыбнулась. – Правда это или нет, но его светлость в это свято верит. А значит, и Эдвард тоже.
Графиня подошла к Джейми и жестом участия дотронулась до ее руки. Взгляд ее серых глаз был честен и прям, в нем читалось сострадание.
– Я вас оставлю. – Френсис пошла к двери, но, что-то вспомнив, остановилась на полпути: – Да, я выторговала у Серрея лишний день на сборы. Ты уедешь только послезавтра.
– Миледи! – остановил графиню резкий оклик Малкольма. Френсис обернулась на пороге. – Скажите, – овладев собой, Малкольм заговорил гораздо мягче, – откуда вы и все прочие узнали то, что вы сейчас рассказали Джейми?
Френсис могла бы не отвечать на этот вопрос, но, к удивлению Джейми, сочла возможным дать ответ.
– До сегодняшнего дня я не знала, что ты – родня Говардов, – заговорила она, оборачиваясь к девушке. – Но, насколько я поняла из слов мужа, его светлость знал об этом еще с… – Она вдруг сбилась и замолкла, уставившись себе под ноги.
– Френсис, когда он узнал об этом? – настаивала Джейми.
– Твоя тетка, Анна Болейн, открыла герцогу эту тайну накануне казни, – помявшись, ответила Френсис. – Думаю, она надеялась, что ее дядя расскажет эту новость королю и тем вымолит ей прощение.
– Но его светлость не выполнил ее просьбы? – тихо спросила Джейми.
Френсис покачала головой:
– Не знаю. Просто не знаю. На суде его светлость был представителем короля, но после казни впал в немилость.
Френсис пожала плечами и умолкла, смущенно глядя на кузину. Слова были не нужны: обе женщины прекрасно знали, что король не пропустил бы такую информацию мимо ушей. Герцог Норфолк попросту предал свою несчастную племянницу.
– Анна погибла на плахе, – закончила Френсис, – это все, что я знаю!
И она вышла, тихо прикрыв за собою дверь.
Джейми молча смотрела ей вслед, в голове у нее роились давно похороненные воспоминания.
Баржа покачивается на речных волнах, за окошком проплывают зеленые французские берега. Дверь каюты распахивается, и Джейми нерешительно входит внутрь. Хрупкая, необыкновенной красоты женщина с черными как смоль волосами протягивает руки ей навстречу. Джейми знает, что мама больна: ей нельзя выходить на воздух…
Тогда Джейми было всего четыре года, но она очень хорошо запомнила мать. Чувствуя нависающую над ней смертельную угрозу, Мэри вспомнила о дочери: она ласкала малютку с болезненной нежностью, словно стараясь стереть из ее памяти те месяцы и годы, когда девочка была лишена материнской ласки.
Джейми обхватила себя руками: холод прошлого пронизал ее до костей. Сейчас ей вспомнились похороны.
На окраине города, опустошенного страшным пожаром, двое угрюмых мужчин роют могилу. Маленькая Джейми стоит рядом. Она не понимает, что происходит: если мама ушла на небеса, то кого и зачем собираются зарыть в землю эти хмурые люди?
Дядя Филипп берет девочку на руки, и Джейми прячет лицо у него на плече. Только она знает секрет: дядя Филипп – на самом деле тетя Элизабет. Много лет она странствовала вместе с Мэри и ее дочерью, притворяясь мужчиной, чтобы их странная компания не вызывала подозрений. Элизабет зарабатывала на жизнь всей семье своим талантом художницы. Картины продавались под именем Филиппа Анжу.
Потом – долгий путь в далекую Шотландию. Ночные слезы и молитвы о прощении. Девочка знала: мама умерла из-за нее. Бог отнял у нее маму, потому что Джейми больше любила тетю Элизабет.
Огромный человек подхватывает ее на руки и поднимает к небесам. Джейми визжит – страшно падать с такой высоты! – но мгновенно успокаивается, взглянув ему в лицо. На ее взгляд, великан некрасив – лицо его пересечено шрамом; но глаза у него синие, как море в солнечный день, и добрые-предобрые, и Джейми понимает, что этот человек ни за что ее не уронит. Голос его грохочет, как гром: Джейми с трудом разбирает смысл слов, произносимых со странным акцентом, но догадывается о сути сказанного. Добрый великан обещает любить ее и Элизабет и заботиться о них до конца своих дней. Он никогда-никогда не позволит Элизабет уйти на небеса! Великана зовут Эмброуз Макферсон, но Джейми скоро начнет называть его папой.