Неверный

Тоцка Тала

Рустам мало рассказывает о делах. Первое время я пыталась спрашивать, но он сказал, что дома не хочет о них думать. Дом это его тыл, я все для этого делаю.

— Не берет? — сочувственно смотрит на меня Лиза. Отрицательно качаю головой. — Слушай, может он загулял?

Я на этот бред даже отвечать не хочу. Лучше сделаю себе чай, мне сказали больше пить, выводить токсины.

Беру чашку, иду в санузел и прикрываю за собой дверь. Долго мою чашку под краном, а когда закрываю воду, слышу стук открывающейся двери.

—

Котик, ты приехал! — визгливо вскрикивает Лиза.

— Поехали, скорее, у меня мало времени. Это твои вещи? — отвечает ей низкий голос с хриплыми нотками, и я хватаюсь за раковину.

Нет. Мне показалось.

Этого не может быть.

Я сошла с ума. Да, точно. Или мне ввели наркоз, и я сплю.

Щипаю себя за кисть. Больно. Значит, я не сплю?

Толкаю дверь и впиваюсь глазами в медленно открывающийся проем. Пальцы судорожно сжимают чашку, сердце гулко стучит в груди, больно ударяясь о грудную клетку.

Мужчина стоит ко мне спиной, но я сразу узнаю широкие, обтянутые костюмной тканью, плечи. Еще сегодня утром я спала, обнимая эти плечи руками, а крупные ладони, которые сейчас держат пакеты, обнимали меня, гладили мои волосы, спину…

Может, это все-таки сон?

Мужчина, стоящий спиной, поворачивает голову. Его глаза вспыхивают, он медленно выпрямляется.

— Рустам? — не шепчу. Стону.

Чашка со звоном падает на пол и раскалывается на несколько крупных осколков. Почему я это вижу, если неотрывно смотрю в глаза, которые так же, не отрываясь, смотрят на меня?

Знакомые. Любимые. Я в них каждую ресницу перецеловала.

А теперь такие далекие.

— Соня? — Рустам делает шаг навстречу, и я в ужасе отшатываюсь.

— Нет… не подходи… — шепчу беззвучно одними губами и выставляю перед собой руку.

— Что ты здесь делаешь?

— Откуда ты ее знаешь, котик? — дергает его за рукав Лиза, и он раздраженно отталкивает ее руку.

— Отстань, — и снова на меня. — Как ты здесь оказалась?

— Ее скорая привезла, как и меня, — отвечает за меня Лиза, — она тоже беременная. Сюда только беременных привозят.

— Ты?.. — Рустам испепеляет меня взглядом, а я опускаю глаза вниз и смотрю на подол моей одноразовой больничной рубашки.

Мы с ним вместе на него смотрим, потому что по нему расплывается большое красное пятно.

И я теряю сознание.

***

— Ну, давай, приходи в себя, деточка, — слышу негромкий голос и пробую открыть глаза.

Ничего не получается, веки будто склеены суперклеем.

— Где… я… — шепчу как мне кажется изо всех сил, но сама себя не слышу.

— Ты в больнице. Вспоминай. Тебя привезли с угрозой выкидыша, и мы с тобой договорились спасать твою ляльку. А ты мне тут в обмороки падаешь, — отчитывает меня все тот же голос, но получается совсем необидно.

Делаю еще одну попытку,

и веки разлипаются. Я и правда в той же палате, возле меня сидит женщина в костюме медика и держит меня за руку. В другой руке торчит игла, по которой в вену капает лекарство.

— Ну и? — продолжает строго говорить докторша. Как же ее зовут? Анна Анатольевна, кажется. Да, точно, вот же и на бейджике написано. И она заведующая отделением. — Мы обо всем договорились, и ты тут кровить вздумала! Что за самоуправство?

— Я… я не… — мотаю головой, из уголков глаз вытекают слезинки. — Что… с ним?

Показываю рукой на живот, а в памяти уже всплывает пятно из крови на одноразовой рубашке.

— Тихо, не реви, — Анна Анатольевна вытирает мне салфеткой уголки глаз, — на этот раз пронесло. Но столько крови… Соня, ты понимаешь, что любой на моем месте тебя бы уже почистил?

— Не надо… — впиваюсь пальцами в ее руку, — я не хочу…

— Тогда не позволяй себе так нервничать, — безапелляционно заявляет она и переспрашивает совсем другим голосом: — Ты уверена, София? Это, конечно, не мое дело, но такого в моей практике еще не было.

Что любовница и жена оказались в одной палате? Мне тоже такое в страшном сне не могло присниться. Особенно, что в роли обманутой жены окажусь я.

Неужели это правда? Господи, за что? Разве я была плохой женой? И Рустам мне все время говорил, что я самая лучшая. А сам в это время… с Лизой…

— София, подумай, — тем временем продолжает Анна Анатольевна, — у меня тоже дочка. И если бы с ней так поступили, клянусь, своими руками бы удавила гада.

— Где он? — спрашиваю будничным тоном. На миг мне жаль, что она не моя мама. Моя точно не станет из-за меня ругаться с Рустамом.

— Увез эту свою истеричку, — докторша покачала головой. — Видела бы ты, что она тут устроила. Я ему сказала, чтобы увозил ее к чертовой бабушке. Она тут всех уже достала.

Он не остался. Он повез любовницу в дорогую частную клинику, потому что она ждет от него сына. А я…

— Я сказала, что будем тебя оперировать, Соня, — жестко добавляет Анна. — Я так и думала, что если не остановится кровотечение, приведу тебя в сознание, и поедем в операционную. Может, все-таки поедем? Разведешься и забудешь его как страшный сон. А ребенок это на всю жизнь.

— Анна Анатольевна, — хватаю ее за руки, — миленькая… Я заплачу, сколько нужно заплачу, только… Скажите ему, что ребенка больше нет. Пожалуйста, умоляю! Он не должен знать… не должен, это мой малыш, только мой!

Я начинаю плакать, и Анна испуганно оглядывается.

— Ты что такое придумала, София! Я так не могу. Да и кому это нужно? Вы завтра помиритесь, а мне что, под суд идти?

— Никакого суда, — шмыгаю носом, — вы в истории болезни напишите как есть. Только ему скажите, моему… Айдарову.