Невероятная история
Шрифт:
Я не задумался над его бессвязными словами. В своем возбуждении я не обратил на них почти никакого внимания. Я стал бывать у Хантеров еще чаще и, оставаясь один на один с мужем, делал вид, что в самом деле обсуждаю состояние его жены. «На твоем месте я бы не тревожился, — говорил я ему. — Ничего серьезного, я уверен. Тем не менее, я продолжаю наблюдать за ней. Мне кажется, я начинаю понимать, о каком расстройстве идет речь. Через несколько дней я выясню это окончательно. Но у тебя нет причины беспокоиться». — И Хантер выглядел очень признательным.
Наедине я умолял ее все более пылко, словами безумными до непристойности. Она оставалась сидеть невозмутимая, отвергая меня, прекрасная
Это ожидание выводило меня из себя, потому что я не имел ни малейшего представления, чего жду. Вероятно, чего угодно, лишь бы оно освободило меня от напряжения, возрастающего с каждым днем. Ожидание такое же глупое, как то, с которым смотрят на кончик горящей сигары, гадая, в какой момент упадет пепел. И еще этот лемур, который тоже ждал! Но он, наверное, знал, чего ждет. В последний день у меня не было никакого предчувствия… Ни тени предощущения!
Это был один из последних дней марта со слегка облачным небом. Я отправился к Хантерам, как обычно чуть позже пяти часов, рассчитывая на беседу и пару коктейлей перед обедом. Наступал вечер. Грязное пятно света оплывало на западе, последний слабый луч золотил самые высокие ветви голых деревьев, растущих вдоль улицы. Я добрался до их дома уже в сумерках.
Поднимаясь по ступеням лестницы, я удивился, что не вижу в окнах света, не слышу никаких звуков. Дом был тихим, наполненным тенями, и казался давно заброшенным. Я замер, в голову лезли Бог весть какие мысли. Я различил неясный шум, шедший сверху, откуда-то из-под крыши. Я поднял голову. Звук был скрипящим и размеренным, как качание маятника, но настолько слабым, что возникало сомнение, в самом ли деле я его слышу?
Я продолжал вслушиваться, моя рука замерла в нерешительности у звонка. И внезапно во мне родилось предчувствие катастрофы. Что потрясло так сильно Хантера? Имелась же ведь какая-то причина? Но мой разум всячески отбивался от подозрений: «Просто прислуга, как и обычно к этому часу, уже ушла…» Звук, доносившийся с чердака балансировал на грани слышимости, то возникая, а то пропадая совсем. Но мои чувства оставались настороже, ожидая, что скрип снова достигнет моих ушей… Я поглядел сквозь стекло входной двери. Занавесь изнутри мешала мне что-либо увидеть, но тишина дома до меня доходила, доходила отягченной ускользающим от определения качанием, звучащим мерно, как метроном.
Я решил, не медля более, нажать кнопку звонка. Если бы я не сделал этого тотчас же, я мог бы сбежать в темноту и спрятаться за голыми деревьями. Итак, почти в панике, я придавил кнопку большим пальцем и держал ее, не отпуская. Истерическая тревога овладела мною. Звонок в доме разорвал тишину, не пробудив ничего кроме страха. Снова улеглась тишина, но страх остался, приблизился ко мне и сконцентрировался прямо за дверью. Теперь мне казалось, что скрип звучит быстрее, но возможно, это было мое сердце, удары которого ускорились…
Я услышал легкий топот ног, спускавшихся с лестницы, и заметил за занавесью беспорядочное движение, какая-то тень билась там, как птица. Затем прямо перед глазами возникла мордочка Чики.
Лемур вскарабкался на колонну, его длинный хвост свисал вниз. Он сидел неподвижно, переводя лишь свои блестящие глаза с меня на верхнюю площадку. Можно было подумать, что он подает мне знак. Я двинулся через холл. Чики спрыгнул со своего насеста и на четырех лапах потрусил по ступеням передо мной. Его хвост был поднят трубой, совсем как у кота, идущего есть. Поднимаясь по лестнице, я все явственнее слышал слабый звук, отбивающий такт.
Когда я добрался до второго этажа, Чики уже свернул в коридор, направляясь к комнате Хантера… Тело моего друга, судорожно искривленное, лежало на кровати. Лицо его было обращено к потолку. Щеки блестели в сумеречном свете. Темная жидкость пенилась в углах губ и стекала на подушку, образуя черный веер. Я уловил в комнате слабый запах кислоты и, поискав, обнаружил на полу пустую бутылочку. Я приблизился и тронул Хантера за руку. Она была холодной. Я выдохнул: «Ох, Хантер!» Чики возле кровати начал болтать, очень громко. «Замолчи, Чики», — пробормотал я.
Чики снова принялся тараторить, и я снова сказал ему замолчать. С верхнего этажа доносился размеренный и навязчивый звук. Мой пульс бился в том же ритме. В углу комнаты стояла большая сумка для гольфа. Почти не раздумывая, я нащупал клюшку, ухватив ее за крепкую деревянную ручку, затем направился к лестничной площадке. Чики следовал за мной.
Теперь я точно знал, откуда идет этот шум. Я ступил на лестницу, ведущую в мансарду, и тут на что-то наткнулся: глянув под ноги, я увидел длинное платье, смятым комком брошенное на пол. Рядом валялся чулок и одна туфля. Сейчас звук слышался совсем отчетливо: это было приглушенное потрескивание, потрескивание дерева, которое держит чересчур тяжелый груз. Сжав ручку клюшки, я двинулся вперед.
В мансарде уже стояла ночь. Прищурившись, я всматривался в темноту. Чики принялся стрекотать без умолку. И я услышал, что ему отвечают. Подняв голову, я заметил тень, которая раскачивалась на поперечном брусе крыши. И я понял… Я не стану вам говорить, каким образом она держалась на этом брусе, потрескивающем под тяжестью ее тела, — вы все равно мне не поверите. Скажу лишь, что она висела вниз головой и стрекотала так же, как и лемур.
Думаю, я долго стоял не двигаясь после того, как увидел ее. В чердачное окно уже светила звезда, когда я внезапно был охвачен ослепительной яростью, разогнавшей мой ужас. Я вспомнил о ребенке, которого она вскоре родит на свет. Мои пальцы обхватили покрепче ручку клюшки…
Спустившись с чердака, я взял в ванной Хантера коробку с бритвенными принадлежностями. Прихватив свечу, снова поднялся по лестнице. Наконец, уже значительно позже, я отправился в подвал. Я продвигался вперед с большими предосторожностями, поскольку света не было. К тому же мои руки были заняты, и я не мог определять дорогу на ощупь.
Погода стояла достаточно теплая, и печь в котельной не топилась. Пришлось разжигать заново. Операция заняла немало времени, так как я старался не шуметь, загружая ее. Наконец, пламя заполыхало. Я открыл заслонку и поднялся наверх. Я положил коробку с бритвенными принадлежностями Хантера на то место, где брал. Стер несколько пятен на полу чердака. Затем позвонил в полицию.