Невероятно пламенный (ЛП)
Шрифт:
– Нет, я этого не могу. О, мама, разве ты не понимаешь? Я хочу заниматься этим!
– Это меня не интересует. Хорошо, тогда мне придаётся присматривать за тобой. Приятного аппетита, - сказала она вызывающе и вышла наружу. Я позволила Магваю съесть мои фрикадельки, выпила чай и не могла забыть, что мама до этого сказала о папе. Папа и слёзы?
Бледный, как смерть? Из-за меня? И почему тогда он не поговорил со мной? Почему он оставался там внизу в своём подвале и не потребовал объяснений?
Я решила спуститься к нему вниз, может быть я смогу ему объяснить, почему паркур был так для меня важен, и как-нибудь смогу с ним помериться. Но
Я не могла пойти к нему. Я боялась. Первый раз в жизни я боялась собственного подвала. А это я понимала ещё меньше, чем всё остальное, что случилось в этот чёрный день.
Глава 15. Толчок в сознание
– Чтоооо?
– закричали Билли и Сердан в унисон. Только Сеппо ничего не говорил. Он молчал и смотрел на меня так обстоятельно и интенсивно, что мне стало жарко в моей толстой зимней куртке.
– Ты больше не будешь заниматься паркуром?
– заблеял Билли и посмотрел на меня ошеломлённо.
– Тише. Не так громко!
– набросилась я на него.
– Не каждый должен знать об этом.
– Я подала знак ребятам следовать за мной к углу за входом в спортивный зал. Снова я попыталась проглотить странное сжимающее горло чувство, но оно не ушло. Я только что сказала ребятам, что больше не буду приходить на тренировки. А перед школой я почти целый час ругалась с мамой о тысячах дурацких вещей. Она теперь хотела точно знать, кто вообще снял это видео и выставил в сеть. Что же Дэвид Белль был взрослым, его мне не нужно было защищать. Он сам придумал паркур. Он не кому не позволит запретить себе заниматься им. Кроме того это был его собственный отец, у кого он перенял технику. Поэтому я сказала ей это. Конечно мама не знала кто такой Дэвид Белль.
– Дэвид Белль? Ни разу не слышала. Он живёт здесь?
– Он француз, - ответила я неохотно.
– Актёр и самый лучший трейсер в мире.
– Француз? Ты поэтому улучшила свои оценки по французскому? Херберт, твоя дочь влюбилась во француза!
– Мама, ему уже больше тридцати ...
– Ради Бога!
– воскликнула мама.
– Взрослый мужчина! Моя дочь позволила соблазнить себя взрослому мужчине!
В этом момент в разговор наконец вступил папа, который всё утро даже ни разу нормально не взглянул на меня. Он сказал, что это сущий вздор, что у меня отношения с 36-летнем французом, и мама должна держать себя в руках. Но это ничего не изменило в запрете. Что касается паркура, с этим раз и навсегда было покончено.
После этого мама с поджатыми губами схватила телефон и отказалась от своих учебных часов в спортивном зале с тем аргументом, что в будущем ей нужно будет больше заботиться о своей дочери. После этого она поругалась с папой, потому что он считал, что нам нужны деньги и мама должна ходить на работу.
– Ты что хочешь похоронить свою собственную дочь? Я останусь здесь, рядом с ней!
– кричала мама, и таким образом эта тема была на время прекращена, так как папа сбежал в подвал, а мама снова ревела.
Атмосферу в доме невозможно было выносить. Неудивительно, что мне было плохо, болела голова, и вообще я чувствовала себя совершенно несчастной. Мне было даже настолько плохо, что я иногда забывала про Витуса. Но
– Я правильно тебя понял - ты бросаешь заниматься?
– спросил Сеппо осторожно.
– Мои родители обнаружили клип. У меня дома одни неприятности. Мама сходит с ума, - сказала я коротко и постаралась состроить равнодушное "воздушный пузырь в голове" лицо. Ни в коем случае мне нельзя плакать, иначе они тут же сбегут. Я их знала.
– Я теперь буду сидеть в течение двух месяцев под домашним арестом.
– О Боже, - пробормотал Билли.
– Уф, - сказал Сердан. По крайней мере, это прозвучало сострадательно.
– А ты рассказала им что-нибудь о нас?
– спросил Сеппо, а Билли и Сердан одновременно вздрогнули.
– Конечно я этого не сделала!
– Я скрестила руки не груди, потому что начала дрожать.
– Я сказала, что скопировала движения с интернета и тренировалась всегда одна, а Дэвид всё-равно был в гостях в Людвигсхафане. Ни слова о вас. Вы можете продолжать заниматься дальше.
Горький привкус появился у меня на языки. Сердан твёрдо похлопал меня по плечу, так что я почти упала вперёд, и пробормотал что-то, что конкретно я не поняла. Я не могла сказать было ли это на турецком или на немецком.
– О Боже, - снова пробормотал Билли. Он выплюнул свою жвачку, которая сделав большую дугу прилипла к стене и подарил мне признательный взгляд. – Спасибо, Катц. Ты поступила клёво.
Мне нужно было выбираться отсюда, прежде чем я начну плакать. Я не могла себе этого представить, что они каждый день будут тренироваться дальше и завоёвывать город без меня. И как раз теперь, после того как Дэвид нашёл меня и хотел снова приехать. Я точно без тренировки стану толстой и неповоротливой и у меня выскочат прыщи, как у Софи, когда я буду весь день сидеть в своей комнате и не смогу выйти на свежий воздух. Не каких больше забегов, никакого коллективного молчания с парнями, никакого Сеппо ...
Я развернулась и, спотыкаясь, пошла через двор к заднему входу. Господин Рюбзам, мой классный руководитель, высунулся наверху из окна нашей классной комнаты и смотрел на меня вниз. Всхлипывая, я хотела открыть дверь, но большая, знакомая рука опередила меня, толкнула меня в коридор и мягко отвела в сторону.
– Эй, Катц. Не грусти.
– Сеппо взял меня за подбородок и поднял его вверх, так что мне пришлось смотреть не него. Он улыбался. Как он только мог так спокойно улыбаться?
– Да тебе всё-равно, не так ли?
– спросила я дерзко.
– Разве не здорово, теперь вы снова одни.
– Блин Катц, мы живём напротив, мы можем видеться в любое время, если захотим. Я ведь не пропал без вести.
В любое время? Но почему тогда на протяжении всех рождественских каникул мы встретились только каких-то неудачных два раза?
– Но мне будет не хватать тренировок! Ведь это ты всему научил меня, а теперь я не могу быть с вами и ...
– Иди сюда, малышка.
– Сеппо взял меня за руки, которые свисали безжизненно вдоль моего тела, как две палки, и притянул к себе. Было ли это то, о чём я думала? Он обнимал меня? Да, это должно было быть объятием. Он прижал моё лицо к своей куртке и крепко держал меня. Двадцать один, двадцать два, двадцать три, считала я про себя, и теперь дольше, чем три секунды. Да, это было объятие, настоящее объятие. Объятия парня. Объятие Сеппо!