Невероятное паломничество Гарольда Фрая
Шрифт:
Гарольд в ответ чихнул. Она обернулась, подавая ему носовой платок, и с удивлением обнаружила, что он беззвучно разевает рот, словно задыхаясь. Гарольд заслонился рукой, но не смог совладать с собой и опять издал тот же звук — не чих и не вздох, а фырканье. Хихиканье.
— Что с тобой? — удивилась Морин.
Гарольд из последних сил сдерживал в себе что-то,
— Гарольд?
Он лишь потряс головой, зажимая ладонью рот, но наружу опять прорвался смешок.
— Гарольд! — обеспокоилась Морин.
Он растягивал руками губы, словно пытаясь распрямить их, а потом признался:
— Нельзя смеяться. Я не должен. Просто…
И опять поперхнулся хохотом. Морин пока не уяснила, в чем дело, но уголки ее губ тоже поползли вверх.
— Может, стоит и посмеяться, — возразила она. — А по какому поводу?
Гарольд глубоко вздохнул, изо всех сил стараясь успокоиться. Он обратил на Морин взгляд своих прекрасных глаз — они замерцали в темноте.
— Сам не знаю, почему это пришло на ум… Помнишь в тот вечер, на танцах?..
— Когда мы познакомились?
Она тоже начала посмеиваться.
— Мы хохотали до поросячьего визга.
— А! Гарольд, что ты мне тогда сказал?
Из него вырвался настоящий шквал смеха, обессилив его настолько, что Гарольд схватился за живот. Морин смотрела на него, ее и саму понемногу распирало; она уже почти догадалась, но не совсем, чтобы окончательно взорваться от хохота. Гарольд же перегибался пополам, словно в приступе колики. Наконец ему удалось пролепетать:
— Это не я… Не я сказал… а ты.
— Я?!
— Да! На мой привет ты посмотрела на меня… и сказала…
Вот оно что… Теперь она вспомнила. Откуда-то изнутри поднялась волна веселья и наполнила ее чем-то похожим на гелий. Морин прикрыла ладонью рот:
— Конечно…
— Ты сказала…
— Верно, я…
Они не могли произнести те слова, не могли их выговорить. Едва кто-то из них пытался открыть рот, как обоих вновь поражала немота и с головой накрывала очередная
— О Боже! — стонала Морин. — Боже мой! Ведь это даже не остроумно…
Она, как могла, сдерживалась и в результате начала всхлипывать и подвывать. Наконец последний беспощадный приступ застал ее врасплох и сразил окончательно, вылившись в жестокую икоту. Это только ухудшило дело: Морин и Гарольд висли друг на друге и, сгибаясь чуть не до земли, сотрясались от мысли, до чего комично они выглядят. Из глаз у обоих ручьем текли слезы, а лица сводило почти до боли.
— Люди подумают, что у нас совместный сердечный приступ! — задыхалась Морин.
— Ты права — ведь ничего потешного… — сказал Гарольд, утираясь носовым платком.
К нему на миг вернулась рассудительность.
— В том-то все и дело, любовь моя… Шутка была так себе. Но мы тогда смеялись от счастья.
Они вновь взялись за руки и побрели к морю, две крохотные фигурки на фоне черных волн. Время от времени кто-нибудь из них вспоминал шутку, и оба с прежней силой предавались веселью. Они стояли у самой кромки воды, не в состоянии успокоиться, и пошатывались от хохота.
Выражение признательности
Путешествие Гарольда состоялось благодаря участию многих людей. Антон Роджерс, Анна Мэсси, Найэм Кьюсак, Трейси Нил, Джереми Мортимер и Джереми Хоу начали его дневным радиоспектаклем на Би-би-си-4. Найэм, а вместе с ним Пол Винейблз, Майра Джойс, Анна Паркер, Кристабель Дилкс, Хизер Малки и Сара Лингард читали отрывки и подбадривали меня. Свою важную лепту внесли Клэр Конвилл, Джейм Смит-Босанкет и остальные сотрудники «Конвилл и Уолш», а также Сюзанна Уэйдесон и весь коллектив «Трансуорлд», Кендра Харпстер, Эби Притчард, Фрэнсис Арнольд, Мэтью «Страуд-фуражир», Ричард Скиннер и группа «Фабер-2010».
И наконец, Хоуп, Кизия, Джо и Нейл — вы не раз примечали Гарольда на обочине дороги.