Невероятные истории про любимых питомцев (сборник)

Успенский Эдуард Николаевич

Утром просыпается Маруся – нет клетки и детского велосипеда.

– Караул! Надо вызывать полицию. Караул! Надо вызывать полицию.

– Не надо, Маруся, – сказала девочка (уже тётя) Маша. – Бог с ним, с велосипедом!

Дело в том, что дела у Маши шли всё хуже и хуже. Развалилась страна, у России упал товарооборот, корабли требовались всё меньше и меньше. Да вдобавок к этому бывший партнёр Маши по бизнесу господин Гринберг стал требовать с Маши миллион долларов за обучение и партнёрство.

Предстояли долгие суды и неприятности. Поэтому приходилось переезжать в новую

небольшую квартиру. А в небольшой квартире жизнь с Принцем из постоянного скандала превращалась в постоянную пытку. Поэтому Маша и сказала:

– Бог с ним, с велосипедом! Не надо вызывать полицию.

* * *

И всё-таки полицию вызвали. Её вызвал сам Принц. Ведь он отлично мог делать: уа-уа-вау! уа-уа-вау!

Жестянщик Васильков против вороньей стаи ЖЭКа номер восемь

Жестянщик Васильков давно мечтал завести воронёнка. Он только ждал, когда они созреют.

Вот в разгар лета воронята объявились. И заорали себе на весь ЖЭК.

Тогда Васильков взял у электрика Володи Матвеева кошки и полез на шестиэтажный тополь. А его собака Павлин сидела внизу и охраняла его новый, ещё не стираный ватник.

Васильков добрался до гнезда, вытащил самого громкого птенца и полез вниз. Тут у электрика Володи Матвеева что-то сработало. Он закричал:

– Я тоже воронёнка хочу! И мне полагается! Доставай!

Васильков не стал устраивать дебаты, снова вверх полез.

Но тут странности начались. Когда первого воронёнка брали, ворона-хозяйка вела себя спокойно. То ли считать не умела, то ли с выводами не торопилась. А тут как закричит:

– Караул! Наших воруют! И за пазухи засовывают!

Разбежалась по воздуху – и как треснет Василькова клювом, аж звон пошёл, будто Васильков внутри пустой был.

Другие вороны сбежались, стали её успокаивать. Хотя успокаивать-то Василькова следовало.

Пока вороны свою подругу откачивали, Васильков крабом вниз сполз и к себе в будку за проволочную сетку сбежал. Верный Павлин при телогрейке остался.

В будке Васильков и Володя Матвеев сразу к воронёнку пристали:

– Скажи «кар», скажи «кар»! Скажи: «Сидоров козёл!»

В общем, занятие у них появилось. Первые три дня вороны Василькова не трогали. То ли надеялись, что одумается, то ли ждали какого-то своего вороньего начальника.

Как только Васильков во дворе появлялся, они страшный гвалт поднимали. Но до рукоприкладства дело не доходило.

А потом поехало.

Утром выходит Васильков из мастерской, стружки с воротника отряхивает. А перед ним на дереве здоровая ворона сидит. Вернее, ворон. В общем, такой вороний детина. Сидит он, клювищем по ветке хлопает:

– Хлоп! Хлоп! Хлоп!

Аж дерево

трясётся. А остальные вороны в ряд выстроились.

Надо сказать, Васильков был с уклоном в лысизм. Блестящий был, как коленка.

Тут первая ворона нырнула с дерева, спикировала – и как чиркнет Василькова по голове!

Чиркнуть можно по-разному. Здесь так чиркнули, что дым из Василькова пошёл, как из спичечного коробка.

Снова «хлоп, хлоп» раздалось. Другая ворона вниз нырнула. Низом прошла и на Павлина набросилась. Как клюнет его в то самое место, где хвост кончился, а ноги ещё не начались. И опять – хлоп! хлоп! хлоп!

Васильков с Павлином дальнейшего ждать не стали и в будку к себе бросились. Стали сидеть там за решёткой, как в зоопарке. Только они высунутся, сразу и слышится: хлоп! хлоп! хлоп!

Электрик Володя Матвеев весь день им еду носил, как пленным. И что интересно: производительность труда у Василькова резко повысилась. Он там, в жестянке, две трубы водопроводные сжестянил – от первого этажа до шестого.

И весь день твердил упрямо:

– Скажи «кар»! Скажи «кар»! Скажи: «Сидоров козёл»!

На другой день Васильков решил, что вороны про него забыли. Высунулся было утром из жестянки. Но не тут-то было! Сразу послышалось: хлоп! хлоп! хлоп!

Этот вороний начальник, чувствуется, недаром здесь фигурировал. Был большой труженик.

Все вороны свои дела бросили и на Василькова пикировать начали. Рвут бедного не на шутку.

Жители эту историю заметили, стали на Василькова как на аттракцион смотреть.

Тогда Васильков гримироваться начал. Щеку шарфом замотал, кепку надел – и бежит в магазин, как Ленин.

Только театр одного актёра быстро кончился. Павлин так был устроен, что от Василькова ни на шаг. А Павлина заматывай – не заматывай, он так Павлином и останется.

Бежит загримированный жестянщик, а за ним незагримированный пёс. А вороньё над ними так и вьётся. То одна, то другая кидаются вниз и клюк человека по башке. А то как в футболе – разгонится одна, а стукнет другая. Да совсем с другой стороны. Ба-бах! Хоть волком вой!

Тогда электрик Матвеев жестянщику Василькову предложил:

– Или ты воронёнка отдай, или в Сибирь поезжай. Там нужны упрямые энтузиасты – строители коммунизма. А то ещё есть такой выход – выпей польской морилки для дерева. Она человека чёрным делает. Тебя тогда не то что вороны, мать родная не узнает. И в метро все будут как негритянскому студенту место уступать.

Не захотел Васильков быть негритянским студентом. Взял воронёнка проклятого, из-за которого вся каша заварилась, и пошёл с ним, как с белым флагом, на середину двора. За ним шёл Павлин, как адъютант, очень торжественно.