Невероятные истории. Сборник рассказов и повестей
Шрифт:
Держали мы дверь, держали. Валя и говорит:
— Может быть, там никого нет?
Я говорю:
— А кто же тогда меня за ногу трогал?
— Это я, — говорит Валя, — я хотела узнать, где ты.
— Чего же ты раньше не сказала?
— Я, — говорит, — испугалась. Ты меня испугал.
Открыли мы дверь. В комнате никого нет. А к столу подойти все-таки боимся: вдруг из-под него серый волк вылезет!
Я говорю:
— Пойди сними одеяло.
А Валя говорит:
— Нет, ты пойди!
Я
— Там же никого нет.
— А может быть, есть!
Я подкрался на цыпочках к столу, дернул за край одеяла и бегом к двери. Одеяло упало, а под столом никого нет. Мы обрадовались. Хотели починить домик, только Валя говорит:
— Вдруг опять кто-нибудь за ногу схватит!
Так и не стали больше в «три поросенка» играть.
Заплатка
У Бобки были замечательные штаны: зелёные, вернее сказать, защитного цвета. Бобка их очень любил и всегда хвастался:
— Смотрите, ребята, какие у меня штаны. Солдатские!
Все ребята, конечно, завидовали. Ни у кого больше таких зелёных штанов не было.
Однажды Бобка полез через забор, зацепился за гвоздь и порвал эти замечательные штаны. От досады он чуть не заплакал, пошёл поскорее домой и стал просить маму зашить.
Мама рассердилась:
— Ты будешь по заборам лазить, штаны рвать, а я зашивать должна?
— Я больше не буду! Зашей, мама!
— Сам зашей.
— Так я же ведь не умею!
— Сумел порвать, сумей и зашить.
— Ну, я так буду ходить, — проворчал Бобка и пошёл во двор.
Ребята увидели, что у него на штанах дырка, и стали смеяться.
— Какой же ты солдат, — говорят, — если у тебя штаны порваны?
А Бобка оправдывается:
— Я просил маму зашить, а она не хочет.
— Разве солдатам мамы штаны зашивают? — говорят ребята. — Солдат сам должен уметь все делать: и заплатку поставить и пуговицу пришить.
Бобке стало стыдно.
Пошёл он домой, попросил у мамы иголку, нитку и лоскуток зелёной материи. Из материи он вырезал заплатку величиной с огурец и начал пришивать её к штанам.
Дело это было нелёгкое. К тому же Бобка очень спешил и колол себе пальцы иголкой.
— Чего ты колешься? Ах ты, противная! — говорил Бобка иголке и старался схватить её за самый кончик, так чтоб не уколоться.
Наконец заплатка была пришита. Она торчала на штанах, словно сушёный гриб, а материя вокруг сморщилась так, что одна штанина даже стала короче.
— Ну, куда же это годится? — ворчал Бобка, разглядывая штаны. — Ещё хуже, чем было! Придётся
Он взял ножик и отпорол заплатку. Потом расправил её, опять приложил к штанам, хорошенько обвёл вокруг заплатки чернильным карандашом и стал пришивать её снова. Теперь он шил не спеша, аккуратно и всё время следил, чтобы заплатка не вылезала за черту.
Он долго возился, сопел и кряхтел, зато, когда всё сделал, на заплатку было любо взглянуть. Она была пришита ровно, гладко и так крепко, что не отодрать и зубами.
Наконец Бобка надел штаны и вышел во двор. Ребята окружили его.
— Вот молодец! — говорили они. — А заплатка, смотрите, карандашом обведена. Сразу видно, что сам пришивал.
А Бобка вертелся во все стороны, чтобы всем было видно, и говорил:
— Эх, мне бы ещё пуговицы научиться пришивать, да жаль, ни одна не оторвалась! Ну ничего. Когда-нибудь оторвётся — обязательно сам пришью.
Леденец
Мама уходила из дому и сказала Мише:
— Я ухожу, Мишенька, а ты веди себя хорошо. Не шали без меня и ничего не трогай. За это подарю тебе большой красный леденец.
Мама ушла. Миша сначала вел себя хорошо: не шалил и ничего не трогал. Потом он только подставил к буфету стул, залез на него и открыл у буфета дверцы. Стоит и смотрит в буфет, а сам думает: «Я ведь ничего не трогаю, только смотрю».
А в буфете стояла сахарница. Он взял ее и поставил на стол.
«Я только посмотрю, а ничего трогать не буду», — думает.
Открыл крышку, видит — там что-то красное сверху.
— Э, — говорит Миша, — да это ведь леденец! Наверно, как раз тот самый, который мне обещала мама.
Он запустил в сахарницу руку и вытащил леденец.
— Ого, — говорит, — большущий! И сладкий, должно быть.
Миша лизнул его и думает: «Пососу немножко и положу обратно».
И стал сосать. Пососет, пососет и посмотрит, много ли еще осталось. И все ему кажется — много. Наконец леденец стал совсем маленький, со спичку. Тогда Мишенька положил его обратно в сахарницу. Стоит, пальцы облизывает, смотрит на леденец, а сам думает: «Съем я его совсем. Все равно мне мама отдаст. Ведь я хорошо себя веду, не шалю и ничего такого не делаю».
Миша достал леденец, сунул в рот, а сахарницу хотел на место поставить. Взял ее, а она прилипла к рукам — и бух на пол. Разбилась на две половинки. Сахар рассыпался.
Мишенька испугался: «Что теперь мама скажет?»
Взял он две половинки и прислонил друг к дружке. Они ничего, держатся. Даже незаметно, что сахарница разбита. Он сложил сахар обратно, накрыл крышкой и осторожно поставил в буфет.
Наконец мама приходит:
— Ну, как ты себя вел?
— Хорошо.