Невероятные приключения циников в Скайриме

Пасынкова Юлия Александровна

— Ты в порядке?

— А? — Бишоп раздраженно дернул плечом, — я всегда в порядке.

— Ты какой-то молчаливый… Я сижу практически голышом, а от тебя не было еще ни одной пошлости за утро… Уж не отрастил ли ты себе — ну, не знаю — мозг? А там, глядишь, и интеллект появится…

— Слушай, — он выпрямился и зло сверкнул желтыми глазами, — я не понимаю и половины того, о чем ты болтаешь, но когда меня оскорбляют — это я могу понять. Не искушай судьбу, «красотка», я могу и пересмотреть наше соглашение… — Он навис надо мной.

Рейнджер склонился совсем близко, так что можно было рассмотреть

золотые крапинки в его глазах. Ноздри раздувались от злости, а верхняя губа изогнулась в презрительной усмешке — Бишопу я не нравилась. Более того, сейчас он был чертовски зол, до такой степени, что, похоже, едва сдерживался, чтобы не отвесить мне затрещину. И вдруг я совершенно ясно осознала, что не отвесит. Ни сейчас, ни потом. Не сможет — что-то сдерживает. Бишоп злится не только на меня, но и на ситуацию в целом, и даже на себя за что-то… Какой-то прокол? Почему он все еще нянчится со мной? Ведь не из-за помощи «довакина»? Какой к черту из меня довакин… Ища подтверждения своим догадкам, я наклонилась ближе, словно на дне желтого взгляда где-то должен быть ответ. На мгновение злость в волчьих глазах сменилась удивлением, и в следующую минуту рейнджер отшатнулся, словно ужаленный.

— Не лезь в мою душу, ведьма! — Он отступил, на его лицо вернулась маска злости, и рейнджер, схватив свой походный мешок, выскочил в двери, не прощаясь.

Хм… Я озадачена… Что это с ним? Не похоже, что безобидные подколы могли задеть сурового мужика. Надо бы присмотреться к нему поближе — что-то он скрывает. Я слезла с кровати, быстро облачилась в броню, благо уже выучила, какой ремень затянуть первым, а какой вторым. Собрав оставшиеся пожитки, вышла из закутка в общий зал таверны. Центральный очаг чистила негритянка с повязанным на нос платком; кроме неё в таверне никого не было. Я прошла мимо, скупо кивнула ей на ходу и, выйдя из таверны, крепко зажмурилась от яркого солнца.

На центральной площади Вайтрана уже переругивались торговцы, раскладывая по лоткам нехитрые товары: мясо, с трудом выращенные овощи, драгоценности. Со всех сторон доносились голоса и выкрики, приглашающие отведать свежайшую дичь в Скайриме. Рынок вселял какое-то деловое настроение — прямо язык зачесался с кем-нибудь поторговаться. Народ сновал от лотка к лотку, беседовали, о чем-то спорили — почти настоящая жизнь, если бы не было галлюцинацией. Я улыбнулась и втянула полной грудью свежий утренний воздух.

— Готова? — сбоку раздался знакомый голос.

Я вздрогнула:

— Я уж думала ты на меня разобиделся, право…

Бишоп стоял, прислонившись к стене таверны, и грыз яблоко. Он ничего не ответил (видимо, предпочел не обсуждать утреннюю ссору), молча доел яблоко и, не глядя, швырнул в сторону… В мою сторону. Точно в лоб.

— Э-эй!

— Промазал, — поковырялся в зубах рейнджер, — хотел кинуть вон в тот загон.

— Он в другой стороне вообще-то…

— Я с утра такой рассеянный…

— О, а вот и Бишоп! — всплеснула руками, — с возвращением. А то с утра вместо тебя был кто-то другой.

Я вытерла лоб от яблочной мякоти; подпрыгнув на месте, поправила лямки рюкзака и пошла через рынок, обходя ранних зевак. Рейнджер отклеился от стены, догнал и пристроился сбоку.

Пришлось всю дорогу пыхтеть

при нём, топая вверх по лестнице навьюченная как мул. Вайтран хоть и был равнинным городом, но даже здесь, как и во всем гористом Скайриме, были постоянные подъемы и спуски. Мы вышли с базара и направились к храму Кинарет, маяком для которого служило гигантское сухое дерево, росшее посередине храмовой площади. Дойдя до скамеек, установленных для отдыха прихожан, я облегченно вздохнула. В этот раз мой мешок оказался слишком тяжёл…

— Напомни, куда мы идем и главное зачем? Сомневаюсь, что дракон прилетит к ярловому дворцу… — рядом возник Бишоп.

Устало сбросив рюкзак с плеч, я с кряхтением разогнулась:

— Дракон прилетит к одной из сторожевых башен недалеко от Вайтрана. Вдвоем мы не сможем его убить, а мне нужна его душа, чтобы одовакиниться. Я предлагаю следующее: сейчас мы пойдем к ярлу и расскажем о проблеме воскресших ящериц, получим в помощь отряд стражей и позволим им сделать за нас грязную работу. Если все сложится удачно, то мужики убьют дракона, я высосу его душу, и все будут в шоколаде.

Бишоп подозрительно сощурился, словно искал подвоха:

— И обещание, которое из тебя вытянула Гердур из Ривервуда, тут ни при чем?

— Ты за кого меня принимаешь? — я даже немного оскорбилась, — за альтруиста какого-нибудь? Конечно ни при чем, только холодный расчет, друг мой.

Рейнджер коротко усмехнулся, на доли секунды задержал на мне взгляд и отвернулся.

— Заканчивай прохлаждаться, — он поднял одной рукой мой мешок и насильно всучил его, — идем к ярлу.

Я тяжело вздохнула, просунула руки в лямки, и матеря про себя клятые лестницы Вайтрана, взяла курс на дворец ярла.

Ярл — местный вождь, жил на самой верхушке города в Драконьем пределе. Когда-то давно, когда драконы еще не были ископаемыми, тогдашний ярл смог спеленать одну такую ящерицу, и повесить ее голову над троном в качестве трофея. С тех пор и пошло название «Драконьего предела». Я брела к дверям чертового дворца, с каждым шагом выдыхаясь все больше и отчаянно жалея, что старый ярл не жил где-нибудь этажом ниже.

Когда до дверей осталось всего ничего, я воспрянула духом. Но тут до нас донеслись короткие лающие приказы, и мимо бодро промаршировал отряд стражников, подгоняемый правой рукой ярла — темной эльфийкой. Вместе с эльфийкой шествовала девица модельной внешности с гордо вскинутой головой и прямой спиной. Ветер картинно развевал ее белокурые волосы, солнечные зайчики скакали на начищенных доспехам, а ладонь уверенно сжимала рукоять короткого меча. Ни много ни мало валькирия… Мы застыли с Бишопом, провожая ее жадными взглядами.

— Жаль нет времени, а то бы… — он вскинул одну бровь, улыбаясь своим мыслям. — Достанется же такая кому-то, а то мне… досталось «это», — рейнджер смерил меня оценивающим взглядом с головы до кончиков сапог, картинно вздохнул и направился дальше.

Эй! Это, между прочим, было обидно… Я в очередной раз подпрыгнула, поправляя мешок; сплюнула попавшую в рот прядь волос и поплелась за рейнджером.

— «Достанется же такая…» — передразнила я, — какая такая? Это ты о ее богатом внутреннем мире? Или о душевных качествах? А может о золотом характере?