Невероятные приключения циников в Скайриме
Шрифт:
— Эй, Пит… — голос Бишопа вывел из задумчивости, — залезай, мы отправляемся — Карнвир сам себя не спасет…
Я догнала уже отъезжающую телегу и вскарабкалась на подножку. Остаток пути до Айварстеда каждый занимался своим делом и о недавнем крике Седобородых больше ничего не напоминало.
Когда солнце начало клониться к закату, а я выть от тоски, в воздухе запахло чем-то съедобным с примесью дыма из очага и ароматными нотками навоза. Кажется, мы приближались к селению. Бишоп встрепенулся, а лук оказался у него в руках быстрее, чем
— Назад! Поворачивайте!
Возница притормозил около чудаков, и мы с Бишопом высунулись из телеги. Один из подорожних — лысеющий мужик в накинутом впопыхах тулупе испуганно косился в сторону, откуда только пришел; второй — помоложе — вцепился в борта повозки до побелевших пальцев:
— Бегите, глупцы!
— Гендальф, а ты помолодел, — не выдержала я, чем заработала испуганный взгляд мужика.
— Ты обозналась, женщина, я — Рэндалл. Рэндалл из Коллегии бардов, что в Солитьюде, — он умоляюще уставился на нас с Бишопом, — вы были в Солитьюде? Он прекрасен в это время года. Прошу вас, поехали в Солитьюд, и я куплю вам лучшего эля в местной таверне!
Бишоп поставил ногу на борт повозки рядом с пальцами напуганного мужика и демонстративно огладил рукоять кинжала, торчащего из ножен:
— Или ты проваливаешь с дороги, или до Солитьюда ты будешь добираться по частям…
— Погоди, «милый», — я взяла его под локоть, и Бишоп удивленно вскинул бровь, — ты видишь, этот джентльмен очень напуган. Не расскажите ли, что случилось?
Путники на всякий случай отошли от повозки, крепко сжимая в руках факелы — похоже, единственное их оружие. «Рэндалл из коллегии» смерил нас оценивающим взглядом, и я мило улыбнулась, стараясь скрасить впечатление от скверного настроения рейнджера. Сработало. Мужик переглянулся со своим спутником и пустился в объяснение:
— Там… — крючковатый палец уткнулся в сторону Айварстеда, — там поселилось зло! Проклятие пало на всю деревню, храни их Акатош! Мы — обычные пилигримы и барды. Шли на Высокий Хротгар, хотели вступить на путь Семи тысяч ступеней, чтобы сочинить новую песнь, но, каюсь, предались чревоугодию в местной таверне, и это чуть нас не сгубило! Налетел ветер, вдруг стало темно, что ночью, хотя еще минуту назад был день. Всюду замелькали молнии, мы выскочили на улицу, а над крышами пролетел настоящий дракон из легенд! Он покружил немного и исчез, а потом будто сама природа взбесилась: откуда-то целая стая медведей, представляете?! Медведи не ходят толпой, а тут аж несколько штук брели по улицам, но никого не тронули и тоже ушли. Может, молний испугались, ведь вдруг ка-ак шандарахнуло, прямо в крышу курятника Йофтура! А потом… Потом… Боги…
Мужик не выдержал и разрыдался, размазывая слезы по бородатому лицу. Второй сочувствующе похлопал его по плечу, но было видно, что и сам едва держится. Я посмотрела на Бишопа — рейнджер был озадачен не меньше моего. Мужики тем временем громко всхлипнули и обнялись, объединенные одним горем.
— Кх-кхм… — я тактично покашляла, привлекая внимание, — милейшие,
Лысеющий мужик, придерживая своего приятеля, поднял на нас мертвый взгляд:
— Потом мы увидели само Зло… Оно вышло из Обливиона — клянусь без даэдра тут не обошлось. По облику безобидная курица, но, клянусь бородой Исмира, то был настоящий демон! Не дайте себе обмануться… А лучше вообще туда не ходите и поворачивайте на… Солитьюд.
— Курица, значит… — Бишоп скривил рот в усмешке, — и чем же эта курица так вас доконала?
— О боги… — мужики наперебой начали жаловаться на злоключения, — сначала она на наших глазах устроила погром в курятнике и вырвала все перья петуху, а бедный Йофтур так им гордился! Это ведь настоящий племенной петух, а ему теперь ни на одной ярмарке не выиграть. Бедняга всего лишь хотел исполнить свой долг и потоптать курицу…
— Да погоди ты, Рэндалл, — перебил приятеля лысый, — самое страшное о ней не рассказал: эта бешеная птица умеет говорить!
Я округлила глаза. В Скайриме конечно есть говорящее животное — собака одного даэдра, но про курицу я не слышала…
— Да-да, — закивал Рэндалл, — умеет говорить! Еще как! Такой ругани даже трактирщик не слышал! Она так громко раскудахталась, грозила в небо «анальными карами», «гауптвахтой» и пообещала кого-то отвертеть на оси детородного органа, одним даэдра известно, что это… Наверное проклятье для самих богов…
Бишоп с непроницаемым лицом слушал эту ахинею, а я едва держалась, чтобы не заржать. Нет, серьезно — «анальные кары»? Гаупт… Погодите… Святые нейроны!
— Бишоп… — прошипела я, пока мужики продолжали рассказывать о своих горестях, что с каждой фразой становились все ужаснее. Барды, что с них взять…
— Бишоп, нам нужно увидеть эту курицу…
— Ты же не веришь этим недоумкам? — рейнджер ткнул пальцем в колоритную парочку. — Они несут чушь. Подожди еще чуть чуть, и окажется, что на них напал дракон, братья бури и ворожея вот с такими сиськами…
— Очень даже верю, — я вцепилась в рейнжерский доспех, — погоди… А что у ворожей сиськи третьего размера?
— Нет, в том-то и суть.
— А, ну то есть я правильно… Святые нейроны, да о чем мы вообще! — я тряхнула головой, возвращая мысли в прежнее русло, — Бишоп, ты не понимаешь, эта курица говорит на моем языке! «Гауптвахта», «анальные кары» — это все из моего мира, где бы он ни был.
У Бишопа было много недостатков, но глупость не входила в их число — соображал рейнджер всегда быстро. Он нахмурился, бросил на бардов оценивающий взгляд: мужики, уже не обращая на нас внимания, разорялись по поводу какой-то лютни.
— Эй, недоумки, — окликнул их Бишоп, — курица еще в Айварстеде?
Мужики яростно закивали:
— Там, где же ей еще быть. Она взяла в плен всю деревню, согнала людей в таверну и никого не выпускает. Мы чудом ушли…
— Я же говорил… — Бишоп повернулся ко мне с красноречивым взглядом, — «драконы, братья Бури и ворожея с сиськами…»
Я поспешила вылезти вперед, чтобы чудики не сбежали раньше времени от откровенной издевки. Нужно вытрясти из них как можно больше информации.