Невероятные приключения Фанфана-Тюльпана. Том 1
Шрифт:
– Но женщинам свойственна неосторожность!
– подумал герцог Шартрский, допив бокал шампанского. Привстав, потянулся и налил еще.
"- Возможно, она его не знает! Бастарды часто теряются!" - подумал он. Но кто тогда привел его в Версаль и для чего? Герцог решил узнать это во что бы то ни стало. Еще и сам не зная почему, решил, что дело может пахнуть заговором!
Но тут же мысли его перешли на другое, поскольку в комнате кто-то появился. Нет, не Розали Дут, - какая-то златовласая девица, которой он не знал. За ней - хозяйка борделя мадам Бриссо.
– Монсиньор, - закудахтала она, кланяясь столь низко, сколь позволяла её толщина, - позвольте вам представить нашу новенькую из Марселя! Монсиньор будет доволен -
– А Розали?
– нахмурившись, спросил герцог, поскольку перемен в таких делах не любил и, кроме того, так наловчился ублажать Розали, что даже усомнился в достижимости подобных результатов с другой.
– Розали покорно просит извинить, монсиньор, ей нездоровится!
– Тем хуже, - не слишком галантно бросил герцог и начал критически разглядывать новенькую. По правде говоря, та была ослепительна. Крупнее, чем он привык, зато с чистейшей кожей, большими ясными глазами и изумительными золотыми волосами, достававшими до бедер. И остальное было на уровне, так что в своем кремовом дезабилье она была похожа на безупречную статую Праксителя.
– А как тебя зовут?
– спросив, он жестом велел мадам Бриссо удалиться.
– Цинтия Эллис, монсиньор.
– Цинтия Эллис? Странное имя для марсельянки!
– герцог начал раздеваться.
– Но я действительно из Марселя. Там родилась, и выросла, только мои родители - англичане.
– Сядь ко мне на колени, прекрасная англичанка!
Что Цинтия Эллис и сделала.
– Уф!
– перевела за дверью дух мадам Бриссо, сочтя, что герцог удовлетворен.
* * *
В тот самый час, когда герцог Шартрский оценивал прелести красавицы англичанки, из Версаля в Париж брел мальчик, с трудом переставляя усталые ноги. Слезы ручьем текли по его лицу. Кое-как дотащившись до Батиньоля и оказавшись наконец в комнате брата Анже, он рухнул на постель и ещё горше заплакал. Рыдал так долго, что от усталости уснул. Тяжелым сном человека, пережившего удар, бездонным сном, в котором человек скрывается от непоправимого: ведь брат Анже был мертв!
Вскоре после того, как Фанфан покинул Большую галерею, где его заметил и потерял из виду герцог Шартрский, он вдруг узнал, что случилось с братом Анже. Вначале он бродил по парку, потом вернулся к входу во дворец, все больше беспокоясь и ища в толпе долговязую фигуру, как вдруг услышал крик:
– Эй, парень, посторонись!
И черный катафалк, Бог весть откуда взявшийся, подкатил к воротам, у которых стоял Фанфан. Окликнул его отворявший их стражник. Катафалк притормозил, проезжая ворота, - и в этот миг внутри него Фанфан увидел священника и у его ног - тело брата Анже, бледного и бездыханного! Секундой позже экипаж исчез. А потом Фанфан услышал свой собственный отчаянный крик:
– Брат Анже! Брат Анже!
Стражник, уже заперший ворота, схватив Фанфана за плечо, спросил:
– В чем дело? Ты его знаешь?
– Куда его везут, мсье?
– Фанфан кричал и плакал.
– Ну, я не знаю, - ответил стражник.
– Понимаешь, он умер вдруг в одной из приемных, но ведь в Версале не умирают! Вот его и везут куда-то...
Утром Фанфана разбудило петушиное пение. Встав, он умылся и опять сложил свой ранец. Убирая комнату, снова расплакался: его друг и покровитель брат Анже уже никогда не вернется сюда, обдумывать свои "великие планы". В маленькой шкатулке Фанфан отыскал те самые пятьдесят ливров, о которых говорил брат Анже, и засунул их в кожаный мешочек, который носил на поясе под рубашкой. Решил, что брат Анже, увидев это с с небес, не разгневается, хотя и не был в восторге от планов Фанфана постранствовать по Франции.
Еще Фанфан нашел в шкатулке большой пергаментный конверт, на котором стояло: "Вскрыть после моей смерти". В конверте среди всяких бумаг был черновик письма, которое брат Анже накануне написал герцогу Луи Орлеанскому. И прочитай его Фанфан, узнал бы если не кто его
Так что, пожалуй, и хорошо, что Фанфан письма не нашел и не прочитал, что там написано. Ведь он его вместе со всем, что было в конверте, спалил в огне. А потом с ранцем за спиной отправился покорять мир.
Прежде всего решил вернуться в Версаль. Раз уж он не нашел свою мать и, несомненно, никогда уже её не найдет, хотел утешиться, хотя бы попытавшись увидеть графиню Дюбарри. Только увидеть! Мельком! На мгновенье! Чтоб навсегда сохранить в сердце этот талисман!
Его выгонят в шею? Там полно стражи? Нужно пройти столько дверей? Ну и что? Фанфан прорвется - не в дверь, так в окно! И не будет спрашивать что к чему. Все очень просто: у него есть план! Невероятный! Невыполнимый! Но если человеку десять лет и он оптимист с живой фантазией - для него нет ничего невозможного.
* * *
На следующий день вечером стража, выпроваживавшая из дворцовых садов последних посетителей, прежде чем запереть на ночь решетки и оставить парк во власти ночных виллис, не заметила спрятавшегося в кустах мальчишку, который, сидя на ранце, с бешено бьющемся сердцем ждал, когда мимо пройдет последний патруль.
Он не тронулся с места, пока не настала ночь. До последних лучей зари непрестанно штудировал какой-то план и пометки на пожелтевшем листе бумаги, словно собираясь выучить все на память. Нашел он его в бумагах брата Анже, и в тот момент, когда уже собрался бросить в огонь вместе со всем остальным, прочел на одной стороне едва заметную надпись: "графиня Дюбарри". Он был ошеломлен и восхищен, когда поближе рассмотрел чертеж, стрелки на нем и краткие, едва различимые надписи, и когда понял, что это план верхнего этажа, где помещались королевские фаворитки!
Что это значит? Почему план попал в бумаги брата Анже?
Такого вопроса Фанфан себе просто не задавал, для него он не имел значения, вполне возможно, брат Анже хранил этот план как и множество других, для сбыточных или несбыточных целей, как человек, собирающий информацию обо всем на свете. Фанфану казалось, что эта информация по каким-то загадочным причинам предназначалась для него, и что само провидение в последний миг помешало предать её огню. Вот почему в ту ночь Фанфан был в Версале - словно приведенный туда невидимой рукой брата Анже! Фанфан закрыл глаза, чтобы сосредоточиться, и ещё раз восстановил план в памяти. Потом, наконец, вылез из чащи боярышника и жасмина, и осторожно и бесшумно, как ирокезы мсье Пиганьоля, направился к огромному дворцу, огромной глыбой рисовавшейся на фоне неба.
Было часов одиннадцать, если не полночь, света в окнах оставалось мало. Просторные залы, коридоры, лестницы, приемные полны были стражи или дворян, находившихся на службе, но в планы Фанфана вовсе не входило пользование обычными путями. Нет, преимущество его собственного маршрута было в том, что там он мог избежать любой нежелательной встречи - или, по крайней мере, надеялся. Для этого нужно было взобраться по стене и вылезти на крышу!
Ведь там, над головами дежуривших дворян, над королевскими покоями была тайная часть версальского дворца, запретная почти для всех, часть, о которой мало кто вообще знал - малые апартаменты! Прелестные комнатки, маленькие гостиные, тайные лестницы, уютные будуары для титулованных метресс - королевский заповедник, где и величайший из людей становился таким же человеком, как и все.