Невероятные приключения Фанфана-Тюльпана. Том 1
Шрифт:
– О-о!
– простонал он, пытаясь подняться и сесть. Маркитантки у них в отряде вроде не было? Но тут он вытаращил глаза и даже присвистнул: какая красивая девушка! И даже больше чем красивая - потрясающая! На ней было что-то вроде полуразорванного платья, едва достигавшего колен, и все равно столь ослепительной красавицы он в жизни не видел! Она все ещё держала в руке маленький глиняный кувшин, из которого, видимо, и поливала его голову морской водой, чтобы привести в чувство. В чувство однако она привела не только голову, но и все остальное, так что ошеломленный Тюльпан
– Это ты?
– спросил он.
– Ага. Ты был весь в крови, так что я тебя раздела, чтобы вымыть. У тебя все тело в шрамах.
– Это от камней и скал, - сказал Тюльпан.
– Я несколько раз с них срывался. Давно я здесь?
– Когда час назад я вернулась с моря, где ловила рыбу, - показала она на небольшую лодочку, вытащенную на песок, - ты здесь уже спал, или лежал без сознания.
– Точно без сознания! Я уже три дня и три ночи ничего не ел! Только мышь как-то поймал - не особое лакомство! Ты позволишь, я надену штаны, а то как-то мне перед тобой неудобно?
Она кивнула, улыбаясь - и улыбка эта показала безупречные белые зубки и очаровательные ямочки на щеках - а потом направилась к своей лодке.
– Любишь рыбу?
– спросила она, гордо демонстрируя огромную рыбину, бившуюся у неё в руке.
– Я бы съел и конское копыто, - заявил Фанфан, с восхищением глядя, как она собирает хворост и траву, чиркает кресалом и разводит огонь. И вот уже рыба поджаривалась на железном пруте, ловко закрепленном над огнем.
После долгого молчания коротко спросила:
– Француз?
Кивнув головой, он заметил, как испытующ стал её взгляд, из которого вдруг исчезла бархатная нега.
– Значит ты был на волосок от смерти. Как тебя зовут?
– Фанфан-Тюльпан. А тебя?
– Летиция Ормелли. Мне уже пятнадцать.
– Но почему я был на волосок от смерти?
– Вначале я хотела перерезать тебе глотку, вот!
– спокойно ответила она.
– Но потом решила, что ты - дезертир, недаром же сберег ружье. Оно вон там, в моей палатке видишь?
– Я дезертировал, потому что был сыт всем по горло! Я пережил такое...
– Я знаю! Живу уже здесь неделю. Я из Альтано, - так называлась наша деревня. Называлась!
– Да, понимаю, - уныло протянул Тюльпан.
За время разговора девушка разделила рыбу пополам, положив на большие листья. Съели они её молча, но Фанфан заметил, что Летиция при этом тихо плачет, не всхлипывая и не вздыхая.
– Можешь мне все рассказать, - заметил он, - если считаешь, что это поможет.
– Вся моя семья...
– только и сказала она.
– Отряд Рафаэлли?
– Они нам не представились!
– Но ты здорово говоришь по-французски!
– Дедушка научил. Он был священником, закончил семинарию во Франции.
Немного помолчав, спросила:
– Что будешь делать?
Фанфану это в голову не приходило, так что он мог ответить?
– Переберусь во Францию и спрячусь там подальше от полковников и вообще от армии!
– Он горько рассмеялся.
– Но здесь зато как в раю!
– тихо добавил он, глядя на сверкавшую синеву
Летиция закусила губу и Фанфан, чтобы хоть на миг отвлечь её от тяжелых воспоминаний, весело добавил:
– Но это все же рай! Рай, где живет одна Ева! А это противоречит Библии!
– Теперь здесь есть и Адам, - улыбнулась она. Но тут же, заметив, как внимательно он её разглядывает, покраснела.
– Ты прекрасна, как восход солнца, Летиция Ормелли!
– негромко сказал он.
– Я пойду взгляну на свои силки, подожди меня здесь!
– вместо ответа бросила она. Фанфан-Тюльпан вновь разделся и пошел купаться. Вода была ещё холодной, но приятно освежала. Вернувшись на берег, он уже почти забыл о своих ссадинах. Обсохнув на солнце, потом, само собой разумеется, направился к шалашу Летиции. Это был, собственно, простой навес из ветвей и листьев, а вместо мебели там было лишь одеяло, на котором лежали его ружье и сумка.
Он лег и тут же уснул. Когда проснулся, было уже темно. Шалаш сотрясался от сильного ветра, и море шумело сильнее. Рядом с ним лежало стройное теплое тело, на талии он чувствовал её руку.
– Спишь?
– шепнул он.
– Нет. Но теперь усну. Прошлые ночи были ужасны. Я так боялась, мерещились то французы, то волки - большие волки... Но с тобой я спокойна. Знаешь что, Адам?
– Что, Ева?
– В одном силке был заяц, так что завтра у нас будет королевский пир!
– Спи, ты мой ангел-хранитель!
– сказал он, чувствуя, что тронут до глубины души - но при этом один вполне естественный порыв предупредил его, что может быть не безопасен этому невинному ангелу, что, разумеется, он предпочел замолчать.
– Спи, ангел мой!
– повторил он, заворачивая Летицию в одеяло.
– Твои глаза - как летние звезды!
– чуть погодя сказала ему Летиция. И я так рада, что понравилась таким глазам.
– Я так боялся, что обидел тебя, когда сказал об этом... ведь ты сразу ушла к своим силкам. Обиделась?
Та тихо прыснула.
– Меня учили, что нужно обидеться, но почему-то я обиды не почувствовала!..
Посреди ночи Летицию вдруг пробудил какой-то тихий звук. Ветер и море были спокойны, и Летиция стала прислушиваться. Потом спросила:
– Где ты?
В темноте она разглядела его позади себя, и оттуда-то и долетел этот тихий звук. И тут она поняла.
– Фанфан, ты плачешь?
– Ох, - не выдержал он, - они убили моего старого друга, лучшего друга Гужона-Толстяка, и я словно на десяток лет постарел!
– Дай, я тебя обниму!
– она приблизилась к нему, и стала целовать лицо, и гладить волосы, и окружила его столь нежной и всепонимающей лаской, что наш герой Тюльпан расплакался ещё больше, став снова, как в детстве, малышом Фанфаном. Он вправду горько плакал, и в самом деле был так несчастен, но вместе с тем ему было так хорошо в её удивительно материнских объятиях, что сам он стал себе казаться маленьким ребенком и как грудной ребенок и уснул.