Невероятные приключения в Синегории
Шрифт:
– Поторапливайся, старая дура, – понукала она Илму.
Но, не смотря на все ее нетерпение, ждать пришлось недолго. Оракул, наконец, соизволил подать голос. Кроме всего прочего, он был еще и очень вредным существом – мог заставить ждать себя часами. В этот раз он не стал испытывать терпение королевских особ, сразу весь задрожал, заклокотал словно вулкан, и глухим протяжным голосом произнес:
– Я уже давно жду вас.… Подойдите поближе и слушайте…
От его голоса переворачивало все внутренности, кровь закипала, а тело наливалось свинцом и хотелось провалиться сквозь землю.
– Нам нужен твой совет, – произнесла
– Не перебивай…, – прошипел Оракул. – Твоя самонадеянность меня бесит?
По пещере пробежал ветер возмущения, зашелестели листья и задрожали камни.
– Мне было видение… – нерешительно вставила Мира.
– Твое видение ничто! – Оракул был недоволен. – Чепуха! Минута слабости!
Вдруг он замолчал, вернув прежнюю тишину, словно что-то вспоминал, вжался в землю и, наконец, продолжил:
– Слышали вы о Гадарии?
– О Гадарии? – в один голос спросили сестры, переглянувшись между собой.
– Хотя, зачем я спрашиваю, что вы можете о ней знать…
– Нет, нет, – попыталась успокоить его Чара, – мы слышали о ней, а кто-то из наших предков даже побывал там. Не та ли это страна, где нет волшебства?
– Отсутствие волшебства не самое худшее для Гадарии.
Эса поднялся над землей.
– Давным-давно, когда в Синегории не было династий, один из жрецов сумел попасть в Гадарию. Он был первым, кому это удалось. Там его магия почти полностью исчезла. Он был арестован, признан колдуном и осужден на смертную казнь. Но одна местная женщина сжалилась над ним и помогла бежать. Он вернулся в Синегорию, но перед этим даровал всему потомству этой женщины вечную и великую силу любви. Самую малость, которой он мог поделиться с чужестранкой. Это было все, что у него осталось от магии. Любовь никому не нужна, она не стоит и гроша, но в Гадарии она непомерно ценится.
Эса надулся, как мыльный пузырь, и выплюнул из своего чрева зеленый кристалл величиной с грецкий орех.
– При помощи этого кристалла одна из вас сможет попасть в Гадарию. Для этого нужно верхнюю грань кристалла повернуть с востока на юг. Я помогу вам навсегда удержать власть в своих руках, но за это вы должны будете исполнить мое желание.
Чара трусливо подобрала кристалл, засиявший на ее ладони яркой небесной звездой. Эса продолжал сотрясать своим голосом пещеру:
– Слушайте меня внимательно. В Гадарии вы попадете в город под названием Красные Крыши. В одном из домов на Кипарисной улице живет мальчишка. Он является последним и единственным носителем древней волшебной любви. Стоит его любовь замешать на магии Варанов, и она спасет вас от всех бед. Каждый, кто выпьет магический напиток, станет любить вас больше собственной матери. И все его потомки будут продолжать любить вас и ваших потомков до скончания времен. Вам больше не нужны будут войны, вам не потребуется магия. Ваша власть станет безграничной. Все будут подчиняться вам по закону любви, беспрекословно. Но запомните, мальчишка должен попасть в Синегорию по своей собственной воле. Он должен сам отдать вам свою любовь. Иначе напиток не будет действовать.
Оракул что-то еще говорил, плевался и клокотал. А Чара, несмотря на головные спазмы, уже плела паутину в своих мечтах и едва не выронила из рук зеленый кристалл. Мира же внимательно слушала и запоминала каждое слово Оракула, стараясь ничего не упустить.
– В последнее время ко мне пришли страшные
– Скажи, где ее найти? – спросила Чара, потирая ладони.
– Я лишь вижу ее.… И вы, увидев, узнаете ее… Она будет недалеко от мальчишки… Она все время рядом с ним.… Найдите и убейте ее! Иначе, я использую всю магию этого мира, чтобы навсегда стереть династию Варанов из памяти этого мира!
В сестер полетели ошметки глины и мха. После чего Эса затих и медленно исчез под землей, или скорее врос в нее, растворился во множестве камней и грязи.
Сестры в смешанных чувствах покинули пещеру. Но теперь-то они знали, что им делать. И делать как можно скорей.
Чара сгорала от нетерпения попасть в Гадарию немедленно, она и слушать не хотела Миру, которая предлагала все хорошенько обдумать.
– Я заполучу этого мальчишку и уничтожу девчонку, а ты приготовишь волшебный напиток. Как раз к торжествам по случаю коронации нашей династии все будет готово. А после того, как мы наведем порядок здесь, в Синегории, мы посмотрим, что делать с Гадарией. Как тебе такой план?
Она громко засмеялась.
– Верно, – ответила Мира. – Почему только Эса не рассказал нам этого раньше?
– Илма сказала, что эти разговоры начались у него совсем недавно. Не думай ни о чем, сестра. Это неважно. Главное, что теперь у нас есть прекрасная возможность стать настоящими властелинами всей Синегории.
Им было радостно это осознавать. Настолько, что Чара немедленно объявила смертный приговор нескольким десяткам осужденным, томившимся в темницах Зелибора.
ГЛАВА ПЯТАЯ
в которой канарейка Пики отправляется в Гадарию с письмом и заклинанием
Канарейка Пики на всех парах неслась к резиденции принца Ярека, не останавливаясь для отдыха ни на секунду. Ловцы замка, еще издалека заметив ее, догадались, что она несет очень важные сведения. Один из них ловко подставил ей свое плечо и тут же, без излишних расспросов, побежал в покои принца.
Донесение оказалось очень важным. Не зря ведь канарейки считались в Белогорье лучшими разведчиками, и потому имели множество привилегий.
Пики поведала принцу Яреку и его дяде герцогу Борилу весь разговор, который ей удалось услышать у Варанов, слово в слово, от начала и до конца. У нее была прекрасная память, и она никогда ничего не забывала.
Выслушав канарейку, принц и его дядя, многозначительно переглянулись. Некоторое время удивление и страх от услышанного мешали всяким мыслям. Коварству Варанов не было предела, об этом было известно, но то, что замышляли королевы, было во стократ опасней.
Принц был молод и горяч, он вскочил с кресла и начал расхаживать по комнате, стиснув зубы до боли и сжимая кулаки. Его бледное лицо, исхудавшее за последние дни до неузнаваемости, но не лишенное былой привлекательности, выражало растерянность. Что-то паническое появилось в его глазах, и это после, казалось бы, удачной битвы.